— Как? Разве тебе ничего не сказали? — не моргнув глазом, сделал удивленное лицо Соболевский. — Нашлась! Успокойся, ангел мой! Уже все в порядке!
— Что с ней? Где она?
— Она случайно упала в воду…
— Боже, она утонула! Она же не умела плавать!
— Дура! Все собаки умеют плавать. Успокойся, она жива и здорова. Только что капитану сообщили по телеграфу, что ее подобрали на берегу.
— Бедняжка! С трудом могу себе представить, что только она пережила! — сказала Глафира Никифоровна и только сейчас обратила внимание на стол, перевела укоризненный взгляд на мужа.
— Главное, что живая, — проникновенно сказал Соболевский и в ответ на взгляд жены добавил в оправдание: — Собственно, за ее чудесное спасение мы вот с генералом и выпили. Для успокоения нервов. Я, знаешь, тоже тут с ума сходил от переживаний. Но старался не тревожить тебя плохими вестями, ангел мой.
— А я знала! Я была уверена, что ты ее найдешь! — и генеральша чмокнула мужа в щеку. — Но давай поторопимся на берег. Она же мокрая. Может простудиться.
— Не волнуйся! Она в тепле. Ее временно взял к себе губернатор Константинополя. И ему, и всей его семье она так понравилась…
Соболевский обернулся к Слащёву, лукаво ему подмигнул, словно предлагая ему следить за тем, как будут развиваться дальнейшие события.
— Кстати, у меня возникла одна гениальная мысль! — внезапно сказал Соболевский жене.
— Я слушаю тебя.
— А не подарить ли нам Зизи губернатору? Мне кажется, это было бы разумно!
— Ты так считаешь?
— Подумай сама. Губернатор — это губернатор. Хоть в России, хоть в Турции. Он по достоинству оценит эту нашу жертву и окажет нам здесь всяческое покровительство. А оно нам сейчас крайне необходимо. А что касается Зизи? Конечно, жаль с нею расставаться. У меня самого сердце кровью рвется на части от такой мысли. Но, в конце концов, я куплю тебе такую же собачку.
— Таких больше нет.
— Согласен. Есть лучше.
— Ты бурбон! Тебе не ведомы тонкие нюансы женской души! Представь себя хотя бы на минуту на месте Зизи. Она совершенно не знает турецкого языка, к тому же она не сразу забудет меня и будет очень тосковать, может даже умереть, — Глафира Никифоровна даже всплакнула и решительно сказала: — Нет-нет, ты, пожалуйста, договорись с губернатором, чтобы я имела возможность хоть первое время ее навещать, — и, строго взглянув на мужа, она спросила: — Ты хоть выяснил, у губернатора большая семья?
— Это самое первое, что я сделал, мой ангел.
— И какая же?
— Средняя — по меркам Турции. У него сорок четыре жены и сто девятнадцать детей. У султана, конечно, больше.
— Бедная Зизи! — тяжело вздохнула Глафира Никифоровна. — Они же ее замучают.
— Ты рассуждаешь, как неграмотная русская деревенская баба. Зизи уже как гостье отвели в губернаторском дворце отдельную комнату.
— Но откуда тебе все это известно? — с некоторым подозрением спросила Глафира Никифоровна.
— Я уже тебе это говорил: сообщили по телеграфу капитану, — сердито ответил Соболевский. Он сделал вид, что этот допрос его уже начинает раздражать, — В конце концов, не хочешь дарить, и не надо. Твоя собака, твое дело. Но предупреждаю: за последствия я не отвечаю.
— Ну, зачем ты так злишься, милый? Если ты считаешь, что так надо, я согласна, — покорно сказала генеральша.
…Слащёв проводил чету Соболевских вниз и затем еще долго смотрел катеру вслед. Не мог он тогда предположить, что история этой пушистой собачки по имени Зизи совсем скоро будет иметь свое продолжение, которое опять коснется его.
К вечеру, ко времени возвращения Врангеля из Константинополя, картина в заливе резко изменилась. Разгулявшаяся вокруг русских кораблей торговля быстро свернулась. Кутепов отдал приказ капитанам всех кораблей: турецких негоциантов к кораблям больше не подпускать. В случае их неповиновения разрешалось отгонять их выстрелами в воздух.
Командира Первого армейского корпуса генерал-лейтенанта Писарева, еще в Севастополе назначенного ответственным за дисциплину и порядок во время следования эскадры из Крыма в Константинополь, за допущенную расхлябанность Кутепов снял с должности, а его начальника штаба арестовал.
Тем самым Кутепов показал, что и впредь, пока существует русская армия, дисциплина и порядок будут неукоснительно и строго соблюдаться. Всякий, их нарушивший, независимо от чинов и званий, будет строго наказан.
Вернувшийся из Константинополя Врангель одобрил принятые Кутеповым меры.
Глава шестая
Прошли еще сутки, прежде чем вся эскадра, все суда, покинувшие Крым, собрались в заливе Мод и неподалеку от Принцевых островов. Приползла даже старая плоскодонная самоходная баржа «Хриси». Исчез лишь миноносец «Живой». Больше никто и никогда ни о нем, ни о его команде ничего не слышал.