— Так, — Корень встал под ближайшим светильником, достал из кармана добытый в бюро пропусков список абонентов внутренней телефонной станции, развернул его, — нас интересуют помещения с номерами «03.07А», «03.12С» и «03.29 ТК». Кто первым увидит, тому шоколадка.
Искомые апартаменты нашлись в самом конце длинного полуосвещенного хода, перед одним из лифтов, там, где коридор ветвился, расходясь в стороны двумя одинаковыми рукавами. И были это именно «апартаменты»!
За неказистой типовой дверью с привычной уже трафаретной надписью «03.07А» оказалась приемная с высоким, теряющемся в темноте потолком. Здесь не росли «кораллы» и пришлось снова прибегнуть к помощи фонарей. Возле секретарского стола, легко узнаваемому по допотопному селектору, пишущей машинке, делящей специальную приставку к столу с громоздким принтером-копиром-сканером, лоткам, ныне девственно чистым, целой батарее разнокалиберных телефонов и плоской панели монитора, стояли металлические чемоданы. Четыре штуки светло-серого окраса — они никак не вписывались в картину научного учреждения, пока Корень, хмыкнув, не сказал:
— Знакомые портфельчики. У нас в банке такие же, на случай внезапного появления фискалов. Сложил внутрь что нужно, стукнул об пол — и внутри огонек загорается в две тысячи градусов. Горит недолго, а выжигает все! Вскрывать бесполезно — только зола.
А сбоку от стола отражали свет наших фонарей две лакированные поверхности высоченных — под два с половиной метра — дверей. Вход к шефу.
На высоте человеческого роста на красной табличке было что-то написано. Подойдя ближе, удалось прочитать хитрую вязь серебряных букв:
«Заведующий лабораторией д. ф-м. н., д.б. н, ч-к АН СССР, Колчин А.К.»
— И чем же вы тут занимались, господин Колчин? — спросил табличку Белыч.
— Сейчас посмотрим, — Корень бесцеремонно пнул высокую створку.
Внутри кабинет члена-корреспондента вполне соответствовал моему представлению о том, как должно выглядеть рабочее место высокого функционера от науки.
Мягкая красная дорожка, ведущая к т-образному столу с кожаным троном. Справа и слева к ножке «Т» приставлены глубокие вместительные кресла в количестве четырех штук, сбоку еще один стол, с посадочными местами попроще, возле него аквариум литров на четыреста с черной порослью взбесившихся водорослей и без единой рыбы. Вдоль левой стены тянутся вмонтированные в неё полки со множеством книг — пробежавшись по корешкам пальцем на одной из стоек, я отметил, что большинство из них справочники и сборники монографий. На соседней полке обнаружилась своеобразная подборка: Нострадамус с комментариями и толкованиями, «Эссе о матушке Шиптон» У. Гаррисона, жизнеописание Авеля Васильева, «История великого ясновидящего Эдгара Кейси», три книги Джин Диксон, записки Ф. Низьера, Глоба, Ванга, «Предиктор» Самойловича, несколько десятков биографий древних предсказателей — от Гегесистрата до Аарона. Следующая полка была отдана во власть методов технического анализа, потом шли многостраничные тома матстатистики, цветные книжонки по способам гадания — от традиционных карт Таро, хиромантии, библиомантии, И-цзин, до забытых аксиномантий и рун, с небольшим отклонением до экзотических толкований ониромантии и ауспиций. Большая подборка медицинских наблюдений и описаний случаев проскопии. Дальше смотреть не было смысла. Вся литература была переложена множеством закладок — владелец неоднократно обращался к источникам.
Направленность интересов бывшего хозяина кабинета не оставляла никаких сомнений в том, что заведение, которым ему довелось руководить, занималось способами предсказания будущего. И очень так может быть, что суперкомпьютер, легенду о котором так удачно подсунули Петровичу — вовсе не миф!
Корень, смахнув пыль с кресла члена-корреспондента, уселся за стол и стал шарить по тумбочкам, обнаруженным под столешницей. На столе в сиротливо стояла хрустальная пепельница. Сбоку к ней была приделана массивная фигурная бляшка из тусклого металла, на которой Петрович прочел:
— «За неоценимую помощь Главному Оракулу Российской Федерации от В.В.» Простенько и со вкусом. А по верху поясок платиновый с камешками.
Белыч плюхнулся в одно из удобных кресел сбоку, а я обнаружил в задней стене кабинета небольшую дверцу и сунулся туда.
Это оказалась подсобка, совмещенная с комнатой релаксации, но в маленьком холодильнике нашлась початая бутылка коньяка «Реми Мартен», Vieille Reserve, произведенного в Бордери, украшенная затейливым стеклянным узором из ягод и листьев винограда и трехлитровая бутылка шампанского «Дётз» — «Blanc de blancs». Прихватив их, я вернулся в кабинет.
— Вау, — посмотрев на мою добычу, воскликнул Белыч, — банкет продолжается! Твою мать! Никогда не думал, что напитки, недоступные и за Периметром, придется пить в самом зловещем месте, куда заносила меня нелегкая!
— Я думаю, с такими трофеями можно и сталкерской братии показаться? Это не вшивые артефакты, ага?
— Ты что, Петрович! Башку открутят моментально! Что артефакт — пошел и нашел! А ты вот такое найди! Макс, ты хоть понимаешь, что ты принес?
— А что я принес?
— Он не понимает! — всплеснул руками Белыч, — Не понимает! Сообрази, брат, что может появиться в Зоне в самую последнюю очередь? Соображаешь? Именно! Такое шампанское, о котором больше пишут, чем пьют, и такой коньяк, который попробовав разок, можно сказать, что не зря топтал Зону от Кордона до Припяти!
— Это все здорово, — задумчиво произнес Петрович, — но пить будем, когда дело сделаем.
— Да, — с жаром согласился Белыч, — такое пить без повода и соответствующей посуды — просто кощунство. Петрович, просвети меня темного, ошибаюсь я или нет?
— Чего тебе?
— Теория у меня одна была, когда я газеты выпускал. Со многими людьми приходилось встречаться, вот она и родилась. А суть, брат, вот в чем: если у человека отчество Петрович, то одно из двух — либо он становится большим боссом, либо алкоголиком? Я прав?
— Может быть. Не замечал.
— Что с планами? — я увидел, что Петрович расстелил на столе какие-то бумаги, ранее скрученные в рулон. Края норовили свернуться, и Петрович придавил их своими «Глоками».
— С планами все нормально. Полный набор. Вот только к охране нам все равно нужно наведаться.
— Зачем?
— За мастер-ключом. Он там должен быть — у начальника охраны. Что не этаж, то проходная с хитрой электроникой, доступ по сетчатке глаза, отпечатку ладони, ага. Без ключа только зря время потеряем.
— Так ведь обесточено все? Должны быть открыты двери?
— Это в домофонах, Макс, при отключении питания двери открываются, а здесь тебе режимный объект. Как бы еще и изнутри заварены не оказались.
— И на пожарных выходах тоже сканеры? Какие же они тогда пожарные?
— Не скажи, Макс! На открывание изнутри никаких датчиков нет, проход свободный. А вот чтобы войти — изволь соответствовать базе данных.
Белыч, крутивший в руках трехлитровую бутылку, участия в разговоре не принимал. Все свое внимание он обратил на пространный текст с этикетки. Обнюхав и изучив её, он неожиданно спросил:
— А Бордери — это где?
— В Шампани, Франция. — Петрович отмахнулся от сталкера. — Макс, мы на ПДА сможем переснять документы?
— При таком освещении? Конечно, сможем! Увидеть потом ничего не сможем, а переснять — запросто.
— Ну, тогда тебе тащить эту скатку.
— Опять мне? Я здесь вместо мальчика-грума? — я заранее знал все ответы, но не выразить свой протест приготовленной мне ролью «шестерки» — не мог.
— Да не вопрос, давай я понесу. Только, когда зомбей надо будет стрелять, ты не спрашивай, чем у меня руки заняты, ага? Или вон, у Белыча обе руки тоже свободны будут, когда он бутылками налюбуется, он тащить сможет. И аномалии проверять, и по сторонам смотреть. Так хорошо?
— Да ладно! Не надо меня лечить — я все понимаю. У каждого свои обязанности. Моя — говно за вами подбирать.
— Рад это слышать. Не расстраивайся. Вот дела закончим, можешь здесь остаться. В Зоне. И со временем стать Самым Главным Сталкером. Тогда все будут слушаться тебя. Нормальный вариант?