— Она смогла. Кто-то говорит, что она улетела на драконе за Дымное море. Другие уверены, что девушка воспользовалась магией, изменила свою внешность, вышла замуж за простого человека и уехала с ним в другую страну. Третьи болтают, что ловцы тьмы все равно нашли ее и увезли ее в храм безропотных.
Ильеста боялась, но задала главный вопрос:
— А вы ведь знаете, что случилось с ней на самом деле?
Шу-вээс посмотрел на Ильесты, глотнул еще свой пахучий напиток и сказал:
— Я знал, госпожа. Но забыл.
— Почему забыл? — пораженно воскликнула Иль. — Разве можно забыть то, что ты знал об аэсти?
— Мы, жрецы, можем приказать себе навсегда забыть о ком-то или о чем-то. Для этого мы делаем глоток зелья из чаши забвения. Я приказал себе забыть эту девушку и выпил полную чашу.
— Зачем же ты это сделал? — Ильеста никак не могла понять то, что хочет сказать жрец.
— Потому что я любил ее, — усмехнулся Шу-вээс. — Наверно, я не хотел ей навредить, — он печально усмехнулся и склонил голову.
Ильеста пораженно молчала. Трудно было даже представить, что старик с морщинистым лицом и страшными оранжевыми глазами когда-то был молодым и любил.
— Но я обманул себя. Прежде, чем забыть эту девушку, я спрятал ее маленький портрет.
Шу-вээс снял с себя одну из цепочек, на которой висел потемневший от времени серебряный медальон. Он щелкнул пальцем, во все стороны полетели белые искры, и крышка медальона открылась, явив миниатюрный портрет.
— Вот она, та аэсти, — и жрец протянул медальон Ильесте.
Ильеста осторожно взяла в руки серебряный медальон, поднесла его к глазам и стала пристально всматриваться в изображение. Несмотря на полумрак, портрет девушки, жившей двести лет назад, словно излучал ровное золотистое сияние.
На портрете была нарисована молодая девушка со смоляными кудрями, нежным овалом лица и тонкими черными бровями. На шее у нее был кулон с зеленым камнем. Скорее миловидная, чем ослепительная красавица.
На балу в толпе разнаряженных девиц она бы не особо выделялась, подумалось Ильесте. Может, мужчины смотрят на женскую красоту иначе. Но из-за этой девушки могущественный жрец Шу-вээс захотел забыть что-то очень важное.
— Как ее звали? — прошептала Ильеста.
Внезапно серебряная крышка медальона захлопнулась, сверкнув напоследок белыми искорками.
— Я устал, аэсти, — Шу-вээс протянул коричневую руку с пигментными пятнами и синими венами и забрал медальон.
— Мне нужно поспать. Приходи завтра.
Он откинулся на спинку стула и прикрыл оранжевые глаза.
Ильеста почувствовала, как на нее наваливается сонливость. Захотелось закрыть глаза и уснуть прямо здесь, вдыхая в себя запах трав. Она сделала над собой усилие и вышла на яркий солнечный свет.
Ильеста вышла из полутемного флигеля на яркий солнечный свет, прикрыла глаза руками и пошла к себе, размышляя о словах Шу-вээса. Только вернувшись к себе, она вспомнила, зачем приходила к жрецу.
Глава 32.1
И снова ночью Ильеста увидела сон, в котором она бродит по темным бесконечным коридорам мимо одинаковых дубовых дверей.
И снова из-за каждой двери разносится голос:
— Помоги. Помоги мне, аэсти…Мне больно…Спаси меня.
На этот раз она почему-то точно знала, куда должна войти. Остановившись, Иль легонько толкнула нужную дверь и шагнула на порог. Она увидела морду чудовища и закричала от ужаса, потому что у зверя были зеленые глаза ее мужа.
С криком она села в кровати, обхватив себя за плечи. По вискам и лбу катился ледяной пот. Эдрик мирно спал рядом, и он вовсе не был чудовищем.
Ей стало казаться, что она сходит с ума.
Утром Ильеста снова пошла к Шу-вээсу.
Она решила, что на этот раз не даст жрецу отвлечь себя разговорами.
— Светлого дня, господин маг, — поздоровалась она со жрецом.
— Здравствуй, аэсти, чего ты хотела?
— Мне в последнее время снится один и тот же сон. Я хочу понять, что он означает.
Ильеста думала, что жрец попросит ее рассказать про сон, но Шу-вээс только кивнул.
Он взял серебряный кубок и налил туда жидкость из глиняного кувшина.
— Дай мне руку, аэсти.
Ильеста протянула руку, Шу-вээс цепко ухватил ее старческими пальцами и достал серебряный кинжал. Рубины вспыхнули красными огоньками.
Ильеста вздрогнула, вспомнив ритуал в храме, перевернувший всю ее жизнь.
— Не бойся, — сказал жрец и легонько уколол ей палец острым лезвием.
Ильесте показалось, что рубины на рукоятке кинжала раскалились и горели красным кровавым цветом.