Эдрик не понимал, что хочет сделать Шу-вээс. Жрец взял частичку пепла лезвием кинжала и стряхнул в чашу.
— Дай мне руку, — сказал жрец и ухватил Эдрика за кисть руки.
Он вытянул руку над чашей и легко уколол кинжалом палец, поймав капли крови в чашу.
Жрец что-то прошептал и бросил в чашу щепотку зелья. С минуту он смотрел вглубь, потом удовлетворенно кивнул головой:
— Так я и думал. Закрой саркофаг.
Эдрик со Стордом не без усилий задвинул тяжелую крышку на место и повернулся к Шу-вээсу.
Шу-вээс щелкнул пальцами, и серебристый свет потух, всколыхнув напоследок пламя факела.
Медленно они поднимались наружу.
Эдрик с наслаждением полной грудью вдохнул свежий воздух, выйдя из темного склепа. Не замечаешь солнца, и света, пока не побудешь во мраке, подумалось ему.
Шу-вээс тронул его за плечо, и Эдрик остановился.
— Там, в могиле, не твой брат, — сказал жрец, испытующе глядя на него.
32.3
Герцог Ирвик Девятый был в своем кабинете. Он рассматривал картины на стенах.
Портреты отца и деда, Ирвик Отважный, обивающий дракона, покойная герцогиня Анаира…
Он обернулся, когда Эдрик вместе с Шу-вээсом вошли в покои.
— Светлого дня, герцог, — жрец приложил руку к сердцу и слегка поклонился Ирвику.
— Ваше светлейшество, нам надо поговорить, — начал Эдрик.
— О чем ты хотел мне поведать, сын? — спросил отец, наливая в кубок вино.
— Твоя прекрасная жена наконец понесла и скоро родится избранный ребенок? Эйшаны наконец одумались и решили заключить с нами мир? По Шайским горам снова бродят серые маги? — Ирвик Девятый осушил кубок и снова наполнил вином.
Эдрик с жалостью заметил, что отец сильно постарел. Его борода стала совсем седой, под глазами залегли черные тени.
— Вам, наверно, не следует столько пить, — поколебавшись, заметил он.
— Я чувствую себя живым после хорошего итерлейского вина. Не мертвым, не умирающим каждый час…
Ирвик снова сделал большой глоток.
Кажется, выпитое вино немного развязало язык Ирвику.
— Отец, Шу-вээс сказал мне, что в фамильном склепе похоронен не Равьер, — твердо произнес Эдрик.
Ирвик побледнел и пошатнулся.
— Ты опять занимался темным ритуалом, жрец?! — ледяным голосом сказал Ирвик. Он схватил кубок с вином. Рука герцога сильно дрожала, несколько алых капель упали на светлую тунику.
— Ты же знаешь, что за это я должен казнить тебя! Мне давно пора было это сделать!
— Пресветлый, я уже давно жду смерти, — сказал Шу-вээс. — Мой ученик еще ничего толком не умеет. Твой род некому будет защищать от проклятия.
— Ты и так не защитил моего сына, — прошептал Ирвик. Губы его были белыми.
— О чем вы говорите? — вмешался Эдрик.
— Расскажи ему, пресветлый, — обратился к Ирвику жрец.
Ирвик Девятый встал и подошел к картине, висевшей у него за спиной. Он всматривался в изображение, на котором его предок Ирвик Первый вонзал копье в огнедышащего черного дракона.
— Ты знаешь, что здесь изображено? — обратился он к сыну.
Эдрик кивнул. Это все знали. Их предок Ирвик Первый убил последнего дракона в землях Алтуэзии. После этого его стали называть Ирвиком Отважным, потомки сложили про его подвиг песни и поэмы.
После победы над драконом Ирвик вскоре ушел в отдаленный храм, передав правление своему сыну, где через год умер от лихорадки вместо со всеми жрецами.
— Перед тем, как дракон умер, маг дал ему выпить крови зверя из чаши желаний. Ирвик Отважный загадал свое желание. Но он не знал, что навлек на себя древнее проклятие.
— Проклятие? — переспросил Эдрик.
— Да, — кивнул Шу-вээс.
— Он пожелал стать сильным, как дракон. Отважным, как дракон. Притягивающим к себе золото и рубины, как эта тварь, — Ирвик ткнул пальцем в картину, а затем
продолжил:
— Но старые боги разгневались. Они по-своему решили исполнить желание герцога.
Никто об этом не знал, но скоро он стал обрастать чешуей. Медленно превращаться в зверя. Ирвик скрылся в далеком монастыре.
Не выдержав страданий, он убил себя. А теперь древнее проклятие нашего рода снова проснулось.
— О чем вы говорите? — не понял Эдрик.
— Почему ты не сказал мне раньше, герцог? — спросил Шу-вээс.
Ирвик Девятый сидел, обхватив голову руками. По его лицу катились слезы.
— Я не мог допустить, чтобы заговорили, что мой род проклят. И я не смог убить свою плоть. Не смог дать это сделать и кому-то другому, потому что ты, жрец, наверняка …
Внезапно Ирвик Девятый схватился за сердце.