У Эдрика мурашки побежали по спине. Он понял, что лекарь не в себе.
— Почему вы здесь, господин? — спросил Гийом, но Джиор не глядел на него.
— Он почти все время спит, но еще жив, — прошептал лекарь.
Он всегда говорил тихо, а теперь его голос, казалось, шелестел, как листья дерева на ветру.
— А когда он умрет, то и я умру, так сказал герцог Ирвик, — по лицу Джиора вновь покатились слезы, и он стал утирать их, оставляя грязные полосы на лице.
— Кто? — не понял Эдрик.
— Я покажу вам, — Джиор приглашающе махнул рукой и приоткрыл дверь за спиной, которую раньше было незаметно из-за полумрака.
Эдрик шагнул вперед, взяв одну из свечей, горевших на низком столике, и застыл, пораженный.
В сыром низком помещении узкая полоска света пробивалась из щели в стене.
Почти всю комнатку занимало ложе, на котором лежал человек, закутавшись в одеяло.
Эдрик подошел ближе, и человек зашевелился.
— Кто здесь? — спросил Эдрик. Липкий пот заструился у него по вискам. Ужас сковывал, как лед, но он вглядывался в полумрак.
Человек сел на кровати, затем, пошатываясь, встал и сделал шаг навстречу. На нем были надеты лишь темные штаны. Мужчина сделал шаг вперед.
Сначала Эдрику показалось, что человек одет в стальную кольчугу, но затем вскрикнул от ужаса. Лицо и тело узника были покрыты крупной чешуей, словно пластинки металла приклеены по всему телу.
Лишь глаза на этом лице были человеческими, и это было еще страшнее.
Наконец раздался хриплый знакомый голос:
— Ты пришел прикончить меня, Эдрик?
33.2
— Вы пришли убить меня? — снова повторил Равьер.
Эдрик обернулся. В темную комнату вошли Гийом и Шу-вээс и остановились на пороге.
По стенам плясали причудливые тени, казалось, в воздухе повисли ужас и отчаяние.
— Посмотри получше, во что я превратился, брат, — сказал Равьер, подходя еще ближе к Эдрику.
Тот вздрогнул, глядя на крупную чешую, покрывавшую лицо и тело брата, но не отвел взгляд и заставил себя дотронуться до плеча Равьера. Казалось, тот весь пылал.
— Не бежишь прочь от отвращения? Впрочем, всегда знал, что ты смелее меня и Айвенора, вместе взятых.
— Что же с тобой случилось, Равьер? — потрясенно прошептал Эдрик.
— Я превращаюсь в тварь. Иногда чувствую пламя внутри себя, и потом засыпаю. Я много сплю сейчас, а в снах вижу страшные вещи. Будто я сам пламя, а еще лечу над морем и горами.
— Древнее темное проклятие, — сказал Шу-вээс сзади. — Я чувствовал, что происходит нечто темное совсем рядом со мной, но не понимал, потому что слабею с каждым днем.
— Ваш предок казнил дракона и навлек темное проклятие на своих потомков, которое иногда пробуждается.
— Есть ли способ прекратить это? — Эдрик с надеждой посмотрел на мага, но тот только покачал головой.
— Убей меня, Эдрик. Отец побоялся сделать это сразу, но ты не сможешь мне отказать, — хрипло сказал Равьер.
— Отец сейчас тяжело болен, с ним случился удар.
— С Ирвиком случился удар… — раздалось тихое бормотание Джиора. — Герцог велел запереть меня здесь, с чудовищем…
Слышать это было не менее страшно, чем видеть перед собой то, во что превратился Равьер.
— Лекарь сошел с ума, да и что ему еще осталось, — сказал Равьер. — Но иногда на него находит просветление, и мы разговариваем. Он рассказал мне немало интересных историй, например…
— Айгаар, — вдруг подал голос Гийом. — Я недавно читал в старой книге, что есть средство, способное победить темное заклятие.
Все посмотрели на него.
— Это кровь. Кровь аэсти… — тихо сказал Гийом.
33.3
— Ваша светлость, скоро в замке состоится прием, на нем будут представлять старших сыновей дворян, достигших совершеннолетия, я велю принести вам несколько платьев на выбор, — фрейлина Анция присела в реверансе перед Ильестой.
— Может быть, будут какие-то пожелания насчет цвета? Зеленый? Алый? Бронзовый? — до Ильесты донесся запах мятных пастилок, всегда исходивший от фрейлины, и внезапно ее замутило. Кажется, завтрак запросился наружу.
Иль замахала руками, выдавив из себя:
— Зайдите попозже, госпожа Кейрис, — но не удержалась и бросилась в уборную. Там ее вырвало в медный таз. Она ополоснула лицо холодной водой из кувшина, а затем посмотрела на себя в зеркало. Ильеста вспомнила, как недавно к ней приезжали сестры, и Дарьолу затошнило во время чаепития.
Светлая богиня, неужели и она тоже беременна?!
Эта мысль поразила Иль. Они ведь всего несколько раз занимались любовью с Эдриком после его возвращения, но с каждым разом их тянуло друг к другу все сильнее. Она не могла себе этого объяснить, но сердце замирало, когда муж нашептывал, обнимая, ласковые слова по ночам…