Болезнь отца, потрясение от того, что Равьер жив, слова Гийома про кровь аэсти, новость про беременность Ильесты. Сегодняшний день вместил себя столько событий, что их с лихвой хватило бы на год жизни…
Эдрик вздрогнул, вспомнив чудовище с зелеными глазами, которое они с Гийомом и жрецом нашли в подземелье старой башни.
Почему так поступил отец? Из страха перед проклятием? А что, если бы после смерти брата проклятие перешло бы к нему самому или их будущему ребенку?
На это пока не было ответов, и Эдрик вздохнул.
Ильеста заворочалась рядом, и он осторожно обнял ее.
На рассвете Эдрик отправился во флигель к Шу-вээсу. Ни жрец, ни Гийом не спали.
— Светлого дня, господин Эдрик, — поклонился ему ученик жреца, и Эдрик впервые заметил, что глаза Гийома теперь стали такими же оранжевыми, как у жреца.
— Ваш брат спит, ему нужны силы и отдых, мы пока присмотрим за ним, — сказал Гийом.
— А что с Джиором?
— Лекарь потерял разум, да это и неудивительно, — сказал Шу-вээс. — Я дал ему выпить чашу забвения, теперь его не будут беспокоить кошмары, но его разум станет как у ребенка. Он ничего не будет помнить из пережитого.
— Как ты мог так поступить, Шу-вээс? — Эдрик был потрясен.
— Разве лучше, если бы он кричал от ужаса всю оставшуюся жизнь? Теперь он будет чувствовать себя счастливым.
— Нельзя, чтобы его видели в замке, ваша светлость, — подал голос Гийом. — Можно отвезти его в лечебницу при храме Кайниэль. За плату ему предоставят отдельную комнату и отличный уход.
— Я распоряжусь об этом сегодня же, — сказал Эдрик.
В это время послышался слабый хриплый голос:
— Это ты, брат?
Эдрик шагнул в соседнюю комнату, и его сердце сжалось от боли. Равьер выглядел ужасно, хотя чешуи на нем уже не было. Его лицо и видимая часть тела были испещрены ранами и ссадинами.
— Что, совсем плохо? — усмехнулся старший брат. — Я разбил зеркало, потому что не смог вынести своего вида, когда начал превращаться в тварь.
— Как ты себя чувствуешь, Равьер?
— Как будто с меня сняли заживо кожу. Жрец дает мне пить свои отвары, и я скоро опять усну. Рад, что у тебя такая жена. Красивая и сильная.
— Да, я и подумать не мог, когда отправлялся с ловцами в долину Арды, что привезу невесту для себя, — усмехнулся Эдрик.
— Ненавижу ловцов и их змеиное гнездо, — прошептал Равьер. — Эдрик, я видел такие страшные сны про их замок в Вистиинских горах, когда лежал в беспамятстве…Мертвые обескровленные девушки…дикие ритуалы…Я хочу спать, Эдрик.
Кажется, Равьер начинал бредить, но Эдрик успел задать вопрос, терзавший его:
— Равьер, ты сказал мне тогда, что у Джайлы был любовник. Граф Ниез до сих пор ищет ее убийцу.
— Джайла… — с усилием проговорил старший брат.
Равьер собрался с силами и заговорил:
— После рождения Тиины Кирра была очень слаба, и Джиор не советовал нам заводить детей ближайшие пару лет. Он дал мне снадобье, чтобы я не мог зачать ребенка. Никто не знал об этом, но я по ошибке выпил очень большую дозу. Джайла не могла быть беременна на тот момент от меня. Возможно, я не могу вообще больше иметь детей, Эдрик. Хотя какая теперь разница, — Равьер поморщился от боли.
— Теперь ты, брат, должен позаботиться о Тиине и об Алтуэзии.
Джиор прикрыл глаза. Через мгновение он крепко спал.
Глава 35.1
Неделю спустя
Эдрик вошел в покои отца.
Лекарь Эргел выглядел уставшим, он почти не отходил от постели Ирвика Девятого все эти дни.
Герцог спал, его лицо было очень бледным, и только веки иногда подергивались на иссохшем лице.
— Его светлейшество пока не пришел в себя, ему нужен полный покой, — сообщил лекарь. — Надеюсь, ваша супруга чувствует себя хорошо? У меня есть отличные средства, помогающее при утренней тошноте.
— Я хотел бы посоветоваться с вами по другому вопросу, господин Эргел. Знаю, что вы искусный врачеватель, и мы с герцогиней безмерно благодарны вам за то, что вы сотворили чудо, вылечив ее ногу. Хочу, чтобы вы посмотрели одного больного. В полной тайне, разумеется.
Эргел поклонился:
— Ваша светлость, я храню очень много чужих тайн, иначе бы я не дожил до такого возраста…
— Светлого дня, господин Шу-вээс, — поклонился лекарь, войдя во флигель.
Шу-вээс бесстрастно глянул на Эргела своими оранжевыми глазами и кивнул, указывая на дверь, ведущую в смежную комнатку.
Эдрик не мог без боли смотреть на лицо Равьера все в красноватых шрамах и рубцах, как после сильных ожогов.
Лекарь приблизился к Равьеру, а затем бесстрастно спросил: