— А вчера, стало быть, заболел, думали, просто жар у него, а он весь покрылся черными язвами.
— Принес нам черную лихорадку! — закричали нестройно остальные.
— Тхоргх! — выругался Эдрик, а крестьяне вокруг кричали:
— Все теперь помрем!
— Бежать надо отсюда, пока не поздно!
Черная лихорадка иногда появлялась в их землях, от нее умирали сотни людей, а потом она исчезала на несколько лет.
Эдрик вспомнил, что когда-то им с Дайнисом рассказывал об этой хвори капитан Тиль, обучавший их военному искусству. Сам Тиль переболел ей когда-то и говорил, что переболевшему человеку черная лихорадка потом не страшна. У заболевшего начинался жар, а потом появлялись по всему телу темные нарывы. К заболевшему и его вещам нельзя было прикасаться голыми руками, и больному надо было давать очень много воды. Тиль рассказывал, что лежал тогда в палатке с несколькими больными, и им ставили ведра с водой. Многие тогда умерли у них в отряде, но некоторые, в том числе сам капитан, выжили. Спустя две недели человек был уже не заразным.
В это время раздался стук копыт. Один из крестьян вскочил на лошадь и, ударяя ее бока босыми пятками, поскакал прочь.
— Догнать! — приказал Эдрик, и оба солдата помчались за беглецом.
Людей отпускать из деревни было нельзя, они могли быстро разнести заразу по всему побережью.
— Никто не уйдет отсюда. Одежду, которая на вас, надо всю сжечь. Нагрейте сейчас горячей воды, и все вымойтесь с золой и щелочью. Если кто-то заболеет, поселим его отдельно в избе, — Эдрик четко отдавал команды.
— И еще — разведите два костра на окраине, — приказал Сторд.
Это был сигнал опасности для людей в гарнизоне.
Два солдата уже возвращались, ведя в поводу лошадь беглеца, вспотевший мужик почти бежал за ними, красный от досады. Его руки были связаны за спиной.
— Мы с Рувисом уже болели черной лихорадкой, ваша светлость, — сообщил Эгалт.
— Ваша светлость? — староста Гарис выпучил глаза.
— Перед вами наследный герцог Эдрик! — гаркнул Сторд, и крестьяне начали кланяться, перешептываясь. Впрочем, их лиц были хмурыми и недовольными.
Солдаты подвели беглеца к Эдрику.
— Что с ним делать, ваша светлость? — спросил Эгалт.
— У меня детки, четверо, — мужик упал на колени.
— Твои дети останутся сиротами, если еще раз ослушаешься приказа. Развяжите его.
Затем Эдрик обернулся к Сторду:
— Кажется, нам придется здесь задержаться, Дайнис, — вздохнул он.
29.2
Вскоре по всей деревне забегали люди, задымились трубы — люди топили бани и печи, таскали воду из колодцев.
Эдрик приказал день и ночь жечь два костра, предупреждающих об опасности.
Сторд велел, чтобы староста прислал к нему крепких мужчин и парней, способных нести караул. Таких набралось десятка полтора, и Дайнис объявил:
— Будете по очереди дежурить в карауле на берегу и на окраине деревни, чтобы к нам никто не смог пробраться. Если будете слушаться, то все обойдется. Молитесь светлой богине, чтобы она защитила нас, — Сторд поднял кверху ладонь, и люди повторили его жест.
— А с этой что делать? — спросил один из крестьян, указывая на хозяйку сгоревшего дома. Он сидела на земле с лицом, перепачканным сажей, обхватив себя за плечи, и раскачивалась из стороны в сторону.
— Есть у вас заброшенный сарай или дом? — спросил Эдрик.
— Вон там на окраине пустой старый дом, жили старики, да померли недавно, — сказал староста Гарис. — И сарай имеется, там коз раньше держали.
— Эгалт, Рувис, отведите ее в сарай, — велел Сторд.
Эгалт, белобрысый здоровяк со сломанным носом, согласно кивнул. Он взял обмякшую женщину за руку и повел.
Рувис, крепыш лет тридцати с румянцем во все лицо, как у девушки, пошел следом.
— Дайнис, организуйте дежурство днем и ночью. Каждое утро и вечер Рувис и Эгалт пусть осматривают всех мужчин, не появились ли язвы или нарывы.
— А что насчет женщин, их кто будет проверять? — Сторд озадаченно почесал голову.
— Можно попросить мою жену, она повитуха, — предложил староста…
Потянулись долгие дни и ночи. За это время заболела только мать парня, принесшего болезнь, и их соседи, семья из пяти человек. Больных тоже переместили в сарай, и Рувис с Эгалтом носили туда воду, еду и кипяток. Через три дня умерло трое, а у остальных полопались нарывы, оставив после себя рубцы на коже.
Тела умерших сожгли, как и избу заболевшей семьи вместе с домашним скотом.
Эдрик спал урывками, чтобы нести караул наравне со всеми, он не доверял крестьянам. Иногда в сонном забытьи ему виделись лица Ильесты, отца и братьев, а один раз он увидел мать. Она гладила его по голове и шептала: