А затем почувствовала его язык, который ласкал ее ТАМ. Иль задохнулась от нахлынувших острых и ярких ощущений. Это было невыразимо сладко, и в то же время остро. На нее обрушились волны наслаждения, которые поглотили и унесли за собой в огненном вихре.
Ильеста услышала тихий стон и с изумлением поняла, что это ее голос.
А затем муж вошел в нее. На этот раз не было никакой боли, только желание, чтобы он не останавливался, чтобы дал ей облегчение, и совсем скоро на нее снова накатила волна острого наслаждения, поглотив ее тело и душу…
Когда все закончилось, Эдрик нежно прижал ее к себе и коснулся губами виска.
— Птичка моя, зарянка, — прошептал он…
Ей не хотелось ни о чем думать, было так легко и спокойно. Наверно, утром все покажется другим, а сейчас хотелось петь и кружиться от счастья, несмотря на глубокую ночь. Иль лежала без сна, чувствуя, как рядом ровно дышит Эдрик. Его рука лежала у нее на груди, и она не решалась снять ее.
Она вспоминала то, что произошло между ними, и улыбнулась в темноте.
Муж ошеломил ее своей нежностью. Оказывается, близость с мужчиной может приносить удовольствие, как и намекали замужние сестры.
Она осторожно повернулась, стараясь не разбудить мужа, но тот властно притянул ее к себе и прижал. Иль почувствовала, что Эдрик все еще спит, и положила голову ему на грудь. Она слышала ровные удары его сердца. Никогда она не была так близко раньше.
Не удержавшись, Иль осторожно погладила мужа по горячему плечу.
— Тайрия, — пробормотал во сне Эдрик, и ее сердце разбилось на тысячи острых осколков. Каждый из них вонзился в нее, причинив боль, разносящуюся по телу.
Она осторожно высвободилась из объятий мужа и отодвинулась подальше. Слезы потекли по щекам.
Наверно, он думал о любовнице, пока ласкал ее.
А она поверила, что у них может что-то получиться.
Нельзя было верить Эдрику, отзываться на его ласки. Ильесте стало стыдно и горько, когда она вспомнила то, что было ночью.
Иль заснула только под утро, и ей приснился сон, будто она блуждает по какому-то темному извилистому коридору. По пути ей встречалось много одинаковых дверей, перед каждой горел факел, а она металась и не знала, куда идти. В то же время она чувствовала, что за одной из дверей ее ждет что-то важное.
И снова она услышала голос, пронзающий ей сердце:
— Аэсти, спаси меня. Мне так бооольно…
Этот жуткий голос произносил человеческие слова, но Иль почему-то знала, что их произносит не человек.
30.3
Эдрик, проснувшись, улыбнулся. На Ильесте уже было шелковое домашнее платье, и он вспомнил, как она стонала под ни ночью.
Он сам до этой ночи и не подозревал, какое наслаждение доставлять удовольствие женщине, которая нравится. Раньше он брал, не задумываясь, и принимал женские ласки, не заботясь, довольна ли любовница. Все теперь будет иначе. Они вместе с Ильестой научатся многому…
От этой мысли он почувствовал, как кровь приливает к члену.
— Иль, — позвал он, и вдруг заметил, что у жены заплаканные глаза.
— Что случилось? Я сделал тебе больно? — тихо спросил он.
— Все хорошо, — покачала она головой и вышла из комнаты.
Тхорх, он почувствовал неискренность в словах жены. Его давно не было, и ему еще предстоит узнать, что происходило в его отсутствие…
— Вели позвать Сайлу, — попросил он Тумоса, и вскоре служанка, привезенная из Итерлеи, стояла перед Эдриком, опустив голову, заправляя короткие рыжеватые пряди под чепец.
— Ты знаешь, что случилось с ее светлостью, как она упала? — спросил он.
— Говорят, что она упала с лестницы, когда зачем-то поднималась в западную башню. Дверь туда сразу же заколотили, — служанка говорила, не поднимая головы.
Эдрик недоуменно молчал. Что жене было делать в западной башне? Может быть, из любопытства решила осмотреть замок, чтобы не так скучно было?
— Посмотри на меня, Сайла. Что еще необычного случилось, пока меня не было?
— Его светлейшество приказал охранять комнату госпожи Ильесты, пробовать всю еду, которую ей готовят. А еще болтают, что… — девушка, замявшись, умолкла.
— Говори, не бойся.
— Говорят, что лекарь Эргел — колдун. Только я не верю. Он вылечил ногу госпожи, и она теперь ровно ходит. И стала такой красавицей…
Он и сам это заметил, что от Иль нельзя теперь взгляд оторвать.