Джек как будто и не слышал.
— Джек Сторм, или ты сейчас же развернешь машину, или я... или я выпрыгну.
— Не советую, — спокойно сказал он, давя на газ. — Ты расплющишь об асфальт свое хорошенькое личико, а я подберу тебя и все равно увезу.
Лорелей посмотрела на спидометр и проглотила комок в горле — стрелка приближалась к восьмидесяти милям. До чего же у Джека самодовольная физиономия...
Ну уж нет, она не даст себя запугать.
— Ты понял, Джек? Останови, или я прыгаю.
Ноль внимания. Не верит. Думает, кишка тонка. Примерно в этом он обвинил ее две недели назад, когда она отказалась с ним встретиться. Сейчас она ему покажет. Интересно, будет очень больно? Каскадеры делают это всю жизнь, она сто раз видала в кино, надо прыгнуть и покатиться. Вот и все, что ей надо сделать. Прыгнуть и покатиться. Глубоко вздохнув, Лорелей нажала на ручку и толкнула дверь.
Ничего не произошло. Она видела, как Джек ухмыльнулся. Еще более решительно она выдернула кнопку, нажала на ручку — и снова пустой щелчок.
Джек отвел руку от панели управления и опять положил на руль. Блеснув улыбкой, сказал:
— Замечательная штука — автоматика. Надо будет написать на завод и поблагодарить их.
Злость переросла в ярость. Лорелей сжала кулаки. Хотелось ударить его, но нет, она не доставит ему этого удовольствия. Она уже не та шальная девчонка, что десять лет назад. Она стала старше, мудрее и не поддается взрыву эмоций.
— Джек, я требую, чтобы ты сейчас же отвез меня обратно.
— Извини, красавица, не могу. Иначе ты выйдешь замуж за этого напыщенного болвана Герберта.
— Но я хочу выйти за него. И он не напыщенный болван.
Джек фыркнул.
— Кто же еще станет надевать костюм с галстуком в будний день, в такую жару? — Это он об их встрече две недели назад.
— По крайней мере у него есть костюм и галстук, — парировала Лорелей.
Джек пожал плечами, безразличный к укусу.
— Он неженка. Когда он пожимал мне руку, мне показалось, что я держусь за попку младенца. Ручаюсь, он даже делает маникюр.
— А мне нравится, как Герберт одевается и какие у него руки!
— Что ж, если это тебя подогревает, заведу костюм и галстук. Но не более того. Ничто не заставит меня мазать руки душистым кремом.
Лорелей посмотрела на руки Джека, сжимавшие руль. Большие, сильные, на правой руке шрам. Про руки Джека Сторма никто никогда не скажет, что они милые и мягкие. Это руки мужчины, огрубевшие от физического труда. И все-таки она знала, какими нежными они могут быть. Как бережно могут вынимать хрупкую раковину из мокрого песка. Как нежно ласкают тело женщины.
От воспоминаний Лорелей вспыхнула и заставила себя вернуться к настоящему.
— Нелепый спор. Мне дела нет, как ты одеваешься и что делаешь со своими руками. Немедленно разворачивайся и вези меня на свадьбу.
— Извини, красавица. Этого я сделать не могу.
— Почему?
Они встретились взглядами — в его голубых глазах не было веселья, он был смертельно серьезен. Редкий случай.
— Потому что, голубушка, ты давным-давно обещала выйти замуж за меня, и я решил, что пора тебе сдержать свое слово.
Он поразил ее. Джек видел это по выражению ее лица, по тому, как она открыла рот, но так ничего и не сказала.
— Ты это не всерьез говоришь, — наконец произнесла она.
— Уверяю тебя, я вполне серьезен. — Несмотря на убежденность в голосе, Джек вовсе не был уверен, что ему удастся довести дело до конца. Но он чувствовал нутром — а инстинкт не раз спасал ему шкуру во время охоты за сокровищами, — что надо попытаться. Потому что понял с того момента, как снова ее увидел, что всю жизнь ему не хватало ее. Что из всех сокровищ, что он нашел и потерял, сожалеет только об этой потере.
— Это было сто лет назад. Мы были детьми.
— Это было десять лет назад, и наши отношения были совсем не детскими, как и чувства. Ты отдалась мне. Сказала, что любишь, и обещала стать моей женой.
— Не я забыла прийти на свадьбу.
Вспыхнув, Джек со стыдом и сожалением пробормотал:
— Я опоздал. Я...
— Я ждала тебя в доме судьи, — надтреснутым голосом сказала Лорелей. — Я сидела на старом сломанном стуле в маленькой комнатке, а его жена с жалостью смотрела на меня. Я ждала весь день и всю ночь. А когда встало солнце, поняла, что ты не придешь.
Боль в ее голосе пронзила его. Джек резко свернул к обочине и, остановившись, повернулся к ней, но она смотрела в сторону. В груди у него защемило, и поделом.
— Лорелей, послушай... Я пришел. — Он осторожно повернул к себе ее лицо — лицо, которое преследовало его, когда он продирался сквозь джунгли Колумбии, лез по горам Перу, спускался на дно Атлантики. Какая-то часть ее всегда была с ним... удерживала его на верном пути. Он знал, что наступит день — и он после большой победы найдет ее и все вернет на свои места. Но годы как-то скользили мимо, а большой победы не получалось. И вот он зашел в книжный магазин и увидел ее. И сразу понял, что она не только остается любовью всей его жизни — она его Госпожа Удача. Если Лорелей будет с ним, он найдет сокровище. Судьба снова дала ему ее, а Джек никогда не спорил с судьбой.