– … если так будет и дальше, кого он отправит домой? – философски поинтересовалась Катарина.
– Т-с, – шикнула Лисавета, вызывая у Дианы улыбку, и как назло, именно в этот момент наследнику надо было посмотреть на неё… И что он увидел? Иронию, насмешку? Чтобы не увидел, точно принял на свой счёт…
– Рад сообщить, что сегодня в восемь вечера состоятся танцы, на которые будут приглашены неженатые мужчины нашей империи из благородных родов. Жду вас всех в малом бальном зале. Камеристки проводят вас, – поклонился и покинул столовую, оставив прибывать Диану в задумчивости.
Новое испытание?
Глава 4. Обсуждение кандидаток
Калем удобно устроился в своём любимом кресле, снял камзол, небрежно бросив его на спинку и разложил на столе двенадцать фотопортретов.
Его не смущал насупленный взгляд младшего, не раздражал задумчивый вид Артура и точно не напрягало присутствие Сони. Хотя её взгляд, наполненный Тьмой до сих пор иногда вызывает дрожь по телу.
Когда у тебя такая большая семья, от родственников никуда не деться. И когда ты один единственный не пристроенный в хорошие, заботливые и любящие руки, все норовят устроить твою судьбу.
– Катарина, – Калем пододвинул к себе фотографию беспризорницы поближе. – Несомненно… притягательна. Она из тех женщин, что обладают харизмой и неким очарованием.
– Первое впечатление, будто бы она глупа, – произнёс младший, сцепив руки в замок. – Щебечет беззаботно, такая веселушка. Но это только первое впечатление. – Девушка превосходный эмпат. Прекрасно чувствует людей, их настроение и способна искренне сопереживать.
Калем кивнул соглашаясь. Он приходил к Катарине несколько раз под личиной настоятельницы пансиона, в котором девушка выросла.
Она была приветлива, доброжелательна, но рассудительна не по годам.
В маленькой комнатке, на краю Улиша, которую ей прикупили «заботливые» родственнички, царила чистота и уют, несмотря на скудную обстановку.
Катарина угощала чаем с душицей, мятными пряниками и сетовала на то, что найти работу в провинции дело не из лёгких, но она не сдаётся.
«– А кем бы ты хотела, девонька стать? Может, самой королевой? – лукаво спросила настоятельница, дуя на горячий чай в блюдечке.
– Матушка! Ну вы скажите тоже, Королевой… – Катарина по-детски забавно скривилась и сделала глоток. – Быть Королевой дело хлопотное и неблагодарное. Я цветочницей стать хочу, – и любовно погладила листик тигровой орхидеи.
– А откуда у тебя, девонька, такой редкий цветок? – настоятельница пробежалась взглядом по подоконнику и отметила и другие растения, попроще: все они густо и зелено цвели.
– Не поверите! – в голосе Катарины прорезались возмущенные нотки. – Кто-то вынес к помойке несколько почти погибших луковиц. Я и подобрала. Обогрела, корешки вымочила, удобрением подкормила…
Настоятельница улыбалась и пила чай, а Калем думал.
… значит дар всё же есть. Скорее земли, хоть и маленький. Можно попробовать развить запасные резервы, боевого мага не получиться сделать, но охранного…
– Какая ты умница, девонька, – настоятельница поднялась, подбирая полы платья. – Береги себя. И удачи тебе, – и ушла, подчистив Катарине память. Без ущерба. Только так, чтобы встречи с настоятельницей смазались и не вспоминались…»
–… из того, что я успел подслушать, – продолжил Максимилиан. – Катарина трезво оценивает свои силы, весьма дальновидна, но немного наивна.
– Я не обнаружил в её биографии никаких «подводных камней», – добавил Артур. – Думаю, она достойная претендентка.
– Лина Уитер, – Калем придвинул фотографию смуглой девушки с большими карими глазами, будто удивлёнными.
– О-о, – улыбнулся Артур. – С этой леди не всё так просто. Мать явно где-то согрешила.
– Происхождение не всегда играет значимую роль, – не согласилась Соня, уж она-то о влиянии или не влиянии происхождения знает многое.
– Не всегда, – согласился с супругой Артур. – Но в Лине Уитер течёт кровь корсикианца. Они народ вспыльчивый по натуре и скрытный. Год назад Лина была замешана в некрасивой истории. Вроде как, её подозревали в романе с женатым мужчиной.
– Но она девственница, – не согласилась Соня.
– Девственность… – фыркнул Максимилиан. – Можно восстановить, тем более если имеешь связи с корсиканцами.
Калем покачал головой.
– Все девушки проходили через арку, если было бы что-то не так…
– Мне она показалась искренней и открытой, – заметил Максимилиан. – Даже если она и восстановила девственность, это не делает её плохим человеком. Лина превосходно разбирается в политике и торговле. Более того, она закончила купеческую гильдию. А туда… девушек не берут.
– Опять же, – не унимался Артур. – Почему её взяли? Заплатила? Чем?
– Ещё скажи девственностью, – усмехнулась Соня и погладила супруга по руке…
Калем на секунду прикрыл глаза.
С Линой он виделся в образе булочника. Она всегда была приветлива, оставляла сдачу и охотно делилась планами на будущее.
Она хотела попасть на отбор и открыто об этом говорила, а всё из-за обещанных наследником подарков. Лина не стеснялась своего желания и не находила в нём что-то постыдное, ведь королевой становиться не желает.
Лицензия на торговлю. Вот, что она попросит, когда покинет отбор.
Обманывает? Нет. Просто пользуется случаем, ведь она не виновата, что права женщин в Эладоре ущемлены. Их не берут в политику, не берут в Дознаватели, запрещают заниматься торговлей, всякий раз указывая на место… А какое место? Кухарки готовят, слуги убирают, няньки нянчатся. А что делать женщинам хоть с маломальским происхождением? Салфетки вышивать? Выйти замуж… Вот она единственная цель. И если девушка не замужем, то она позор рода, и не дай Небеса, она уйдёт из дома и попробует вести самостоятельный образ жизни… Затравят.
– Лина останется. Пока… – решил Калем и положил её фото к фотографии Катарины. – Лисавета?
– Тёмная «лошадка», – Максимилиан поморщился, раздосадованный тем, что так и не смог разгадать маленькую тайну «рыжей». – Может, проникнуть в её комнату? Под благовидным предлогом…
– Не подставляйся, – отрезал Калем. – Твоя задача хлопать глазками.
– Я уже утомился хлопать, – делано насупился младший. – Хлопалки болят.
Соня подавила смешок и виновато развела руками, мол, ничего личного, но ты сам предложил сыграть участницу, а ведь тебе предлагали роль учителя истории.
– О цели пребывания Лисаветы на отборе мы знаем, – задумчиво протянул Калем. – Ты считаешь, она что-то скрывает?
Максимилиан кивнул и ослабил ворот серебристого камзола.
– Слышал, что она кому-то сочиняла письмо. И от подарка, лунника, была не в восторге.
– Думаю… – Калем опустил взгляд на фотографию огненно-рыжей красавицы из семьи моряка. – Это связанно с тем, что ей не льстит моё внимание. Она не желает становиться королевой…
С Лисаветой Калем виделся под личиной скупщика рыбы и сразу отметил деловую хватку девушки, осторожность и внимательность к мелочам.
– Из неё получится достойная фрейлина, очень полезная её величеству, – заметил Калем, решив закончить на этом обсуждение интересовавших его претенденток.
– А мы точно выбираем только фрейлин? – внезапно спросила Соня, бросив многозначительный взгляд на портреты нескольких участниц. – Мне кажется, среди них есть и другие достойные претендентки на звание королевы, раз уж мы не говорим о чувствах…
– Например? – охотно заинтересовался Калем, склонный рассматривать любые варианты, так как Соня верно подметила – о чувствах не может быть и речи.
Чувства опасны. А Калем несёт слишком большую ответственность перед всей империей и не может подвергать её жителей… опасности.
– Элена Рошшэр, – Соня осторожно вытащила фотографию русоволосой девушки из семьи Дознавателя. – Не сказать, что сильно благородная, но господин Рошшэр не пожалел средств на образование дочери. Домашнее обучение с наёмными учителями, уроки танцев, музыки, пения. Элену воспитали скромной и сдержанной юной особой. При этом дали азы практически всех наук, чтобы при желании можно было поступить в Академию.