Вьючных животных, как он понял из разговоров похитителей, звали лаламами, и они, по мнению своих хозяев, были хитры и коварны.
Несмотря на боль, Арлан ни на минуту не прекращал попыток ослабить ремни. Однако успехами похвастаться не мог. Сыромятные ремни упруги, как резина. Порой казалось, что ему удалось ослабить путы, но как только он позволял себе короткий отдых, веревка возвращалась в прежнее положение.
Во время очередного мучительного поединка с ремнями идущая слева от Арлана лалама неожиданно просунула свою узкую голову в ячейку сетки, и ее острые, обнаженные в знакомой усмешке зубы оказались в нескольких сантиметрах от его руки. Арлан весь сжался, ожидая укуса, и едва не закричал, чтобы привлечь внимание погонщика, но вовремя удержался, почувствовав отсутствие каких бы то ни было враждебных намерений в ментальном поле лаламы.
В момент опасности мгновенный ментальный контакт устанавливался самопроизвольно, независимо от его желания. И сохранялся, несмотря на давление внешнего поля. От его воздействия ментальные ощущения значительно ослабли, но не исчезли совсем, а по мере спуска давление поля все больше ослабевало.
Арлан понял, что у этого животного не было враждебных намерений, и не ошибся. Словно пожалев его, лалама неторопливо принялась жевать веревку на его руках.
Пораженный, Арлан старался понять, так ли уж инстинктивны и неосмысленны действия животного или оно действительно пытается помочь ему?
Казалось, это было совершенно нелепое предположение, но он сейчас отчаянно нуждался в помощи, а надежда, как известно, умирает последней.
Конечно, ничего, кроме общего лениво-дружелюбного фона, ему не удалось уловить в мозгу лаламы. Однако это не имело особого значения. Поскольку совместными усилиями им удалось настолько ослабить путы, что сбросить их уже не составляло никакого труда. Арлан не стал с этим торопиться, решив подождать более подходящего момента. Выбраться незаметно из сетки все равно было сейчас невозможно.
Вскоре объявили привал, и Арлан смог рассмотреть своих похитителей.
Их оказалось восемь человек. Одетые в грубую домотканую одежду, с куртками из сыромятной кожи, с допотопным оружием, состоявшим из стрел, копий и мечей, они выглядели настоящими дикарями.
Двадцать лет с момента захвата колонии казались слишком маленьким сроком для такого одичания. Но они, несомненно, принадлежали к аниранской расе. Причину столь быстрого одичания нужно было, видимо, искать в самом захвате, в том, что произошло на планете много лет назад.
Это открытие давало ему надежду установить с ними какой-то контакт, тем более что их язык был для него понятен. Он решил не торопиться сообщать им эту новость и сначала постараться узнать из их разговоров как можно больше.
Самой большой загадкой являлось для него то, каким образом им удалось выжить под постоянным гнетом «Д-поля», смертельного для любого аниранца
По приказанию старшего двое аборигенов стали развязывать веревки, скреплявшие по краям походную тюрьму Арлана.
Затем его усадили, прислонив спиной к дереву и даже не удосужившись проверить путы на руках. Сейчас он мог бы воспользоваться моментом и уйти. Он знал, что этим людям его не удержать. Их примитивное оружие не способно было пробить ткань защитного костюма. Но если он это сделает, то скорее всего потеряет единственную возможность узнать хоть что-нибудь о судьбе Беатрис.
А высоко над планетой Роканда, в миллионах километров от ее поверхности, новый командующий вторым аниранским флотом, бывший полковник, а ныне генерал Рикарский собрал экстренное совещание своего штаба.
— Мы не получили сообщения от своего агента, отправленного на Роканду. Возможно, он погиб. Возможно, условия прохождения для сигналов его передатчика оказались хуже, чем мы предполагали. В любом случае мы не можем уйти отсюда, не нанеся сокрушительного удара по врагу. Наш уход будет слишком похож на бегство, этим мы признаем свою полную беспомощность и спровоцируем наших противников на немедленный захват Анирана. Я принял решение начать бомбардировку Роканды.
Рикарский сидел во главе большого стола, спиной к иллюминатору флагманского корабля. Прямо перед ним, по обеим сторонам в довольно непринужденных позах расположились капитаны подчиненных ему крейсеров, однако последние слова Рикарского пронеслись над столом словно ледяной ветер.