К его поясу привязали небольшой бурдючок с жидкостью, но Лагур не сомневался, что в нем бултыхается все тот же сок. «Наверняка в соке содержится какой-то наркотик», — подумал он, и это незнакомое ему раньше слово, неожиданно всплывшее в памяти, лишний раз показало, что действие наркотика начинает слабеть. Ему нужно быть очень осторожным, чтобы не выдать себя…
На краю поселка, без всякой загородки и привязей, свободно паслись несколько странных животных. Одно из них, заметив Лагура, сразу же поспешило к нему навстречу, радостно потряхивая своей отвратительной зубастой мордой, сплошь покрытой какими-то кожистыми наростами.
— Твоя лалама ждет тебя. Поприветствуй ее, но не задерживайся слишком долго. Солнце уже высоко, мы можем опоздать к утреннему водопою, — сказал Ригас.
Лагур, больше всего озабоченный тем, чтобы скрыть свое состояние, медленно направился навстречу животному. Лалама положила свою длинную, украшенную ужасной пастью голову ему на плечо. Странно, почему-то он не испытал ни страха, ни отвращения. Какое-то необъяснимое чувство дружелюбия исходило от животного и омывало его сознание чистой и ясной волной.
Они стояли рядом, наверно, с минуту. Лагур видел, что Ригас начинает терять терпение. Он уже совсем было собрался отойти от животного, когда услышал тоненький голосок, словно комар пищал у самого уха.
Сначала слова, произносимые этим голоском, показались ему совершенно неразборчивыми, но чем больше он вслушивался, тем больше слов становилось понятными.
— Иди с ними к водопою. Когда солнце зайдет за вершину горы, я помогу тебе бежать. Покажу дорогу. Будут заставлять пить сок Кафы — не делай этого.
— Кто ты? — прошептал Лагур беззвучно, одними губами. Но, видимо, его услышали, потому что пришел ответ, хотя по-прежнему звук этого голоса больше всего походил на комариный писк. Слова теперь звучали вполне отчетливо:
— Я лалама.
— Почему ты хочешь помочь мне?
— Потому, что только ты понимаешь наш язык. Не говори им об этом. Теперь иди. Они не должны догадаться.
Когда Лагур вернулся к поджидавшим его охотникам, Ригас долго с подозрением разглядывал его, словно увидел впервые.
— Почему тебя так любят лаламы?
— Они мне нравятся.
— Нравятся? Их можно почитать. За ними нужно ухаживать и всегда нужно благодарить за помощь. Но как может лалама нравиться?
— Лаг часто говорит непонятные вещи. Такой уж он нам достался. Наверно, у него все еще болит голова.
— У тебя болит голова, Лаг? — спросил Ригас, и Лагур сразу же услышал знакомый писк.
— Не говори ему правды, иначе он догадается, что ты не пил сока Кафы. Скажи, что голова болела утром, но, когда ты напился, боль прошла.
Лагур так и сделал. Это сообщение, видимо, успокоило Ригаса, потому что они наконец тронулись в путь.
Почти сразу же поселок скрылся из глаз в густых зарослях. Лес над их головами сомкнулся, исчезло небо, исчезла далекая вершина горы, все время притягивавшая к себе взгляд Лагура. Почва под Ногами начинала мягко пружинить, постепенно Превращаясь в болото. Они шли уже второй час, и с каждой минутой дурман в голове Лагура рассеивался все больше. Он уже вспомнил, что у него есть другое имя, то, которое ему дали в мире под названием Земля.
Он не смог вспомнить этого имени, но уже знал, что имя Лагур имеет отношение только к поселку охотников, в котором он находился не по своей воле.
Теперь он знал, что его желание во что бы то ни стало попасть на гору как-то связано с изменившей ему памятью. На горе находятся вещи, которые помогут ему вспомнить что-то очень важное.
Возможно, он вспомнил бы это важное прямо сейчас — но ему мешала головная боль, все время усиливавшаяся по мере того, как слабело действие наркотика.
Кроме боли, ему мешало сосредоточиться постоянное нытье Зака, который шел за ним след в след и ни на минуту не оставлял его в покое.
— Лаг! Почему ты не взял свою лаламу, раз ты ее так любишь! Почему я должен тащишь на себе тяжелый мешок?
— У тебя есть своя лалама. Ты мог взять ее с собой.
— У моей сегодня плохое настроение. Она с утра начала плеваться. Почему твоя лалама никогда не плюется?
— Потому что я кормлю ее три раза в день, потому что я не ленюсь лазить для нее на вершины деревьев за молодыми листьями гролы, потому что вечерами я вожу ее к водопою. Потому, что, если ты от меня сейчас же не отстанешь, я перережу тебе глотку.