— Кормовые реакторы перевести в рабочий режим. Начать осевую центровку! — проговорил я в микрофон внутренней связи несвойственным мне, хрипловатым голосом.
Металлическая глыба корабля качнулась, словно просыпаясь, гидравлические мачты опор, глубоко ушедшие в песок, начали распрямляться, медленно приподнимая к зениту нос корабля. На пульте вспыхнули первые зеленые огоньки, сообщая о готовности к старту различных служб, — оставалось отдать последнюю команду, после которой обратного пути уже не будет.
Я знал, что в это мгновение брошу вызов могущественным и безжалостным силам, скрывающимся в вечном мраке Багровой планеты. Условие, поставленное ими, будет нарушено. Долг не будет выплачен. Но в этот момент, ощущая в своих руках гигантскую мощь корабля, я еще мог надеяться на успех.
— Двигатели на старт. Полная мощность на оси.
Я прекрасно знал, что нарушаю все инструкции и правила. Нельзя стартовать с планеты на такой убийственной мощности, но это, пожалуй, было моим единственным шансом.
Неожиданность и стремительность старта — это все, на что я мог теперь рассчитывать.
Я непроизвольно сжался в своем кресле, ожидая жестокого удара перегрузок. В эти последние секунды гигаватты мощности накапливались в конденсаторах двигателей, и вокруг корабля уже закручивалась тугая энергетическая спираль.
Каринин, отделенный от меня прозрачной перегородкой, начал обратный отсчет, и по всем отсекам внутренняя связь разнесла его отстраненный, равнодушный голос. «Четыре, три, два, один, ноль!»
Узкий антигравитационный луч ударил в поверхность планеты. Волны песка взметнулись вокруг корабля и понеслись от него прочь, обнажая под кормой небольшую круглую площадку гранитного основания кратера.
«Минус гравитация», или гравитация с обратным знаком, стала использоваться в планетарных двигателях совсем недавно. Она не только подавляла в узком коридоре под кораблем притяжение планеты, но и создавала противоположно направленную силу, способную одним могучим толчком выбросить корабль за пределы стратосферы.
Неожиданно я понял, что уже несколько секунд сижу в своем кресле в ожидании удара, которого так и не последовало.
Корабль лениво приподнялся на несколько метров и замер над поверхностью планеты. Лишь бушевавшая под ним буря свидетельствовала о том, какие титанические силы вступили в борьбу друг с другом.
Ослепительные ветвистые молнии срывались с кормовых эмиттеров корабля, вспарывая багровую ночь планеты. Рев циклопического вихря, образовавшегося вокруг корпуса, проникал сквозь переборки и заставлял людей сжиматься от ужаса на своих местах в ожидании неминуемой катастрофы. Волны вибрации все время увеличивали амплитуду, раскачивая корабль и вырывая заклепки из титанитовых плит, к которым крепились генераторы антиматерии.
И самым странным, самым необъяснимым в чудовищной силе, обрушившейся на корпус корабля и задержавшей старт, была температура внешней керамической обшивки, уже перевалившая за восемьсот градусов, словно стоявший на месте корабль давно пронизывал атмосферу планеты. Весь его раскаленный корпус полыхал, как стальная болванка, только что вынутая из плавильной печи.
На пульте передо мной мигнул зеленый огонек прямой связи со штурманом. Эту линию использовали лишь в экстремальных случаях.
— Что происходит? Мы выбросили на эмиттеры всю мощность.
— Переключи локаторы на радиочастоту!
— Какой диапазон?
— Пройди по всем.
— Ничего нет! Одни помехи. Вокруг нас настоящая электронная буря.
— Вижу. Покажи планету в сверхвысоких частотах радиодиапазона.
Наконец мы это увидели. От каждого растения, из тысячи различных точек кратера тянулись узконаправленные пучки излучений. Сплетаясь над кораблем в плотную энергетическую сеть, они держали его на месте, словно гигантскую бабочку, попавшую в сачок. Местами утонченные и вытянутые чудовищным давлением корабельной минус гравитации лучи тем не менее не давали кораблю оторваться от поверхности планеты больше чем на пару десятков метров.
Две чудовищные силы противоборствовали друг с другом, и корабль стал центром этой титанической схватки.
Стоны не выдерживающего запредельных напряжений металла, выстрелы разорванных заклепок, печальный звон лопнувших стеклянных экранов — звуки начавшейся агонии уже заполнили его нижние отсеки и постепенно распространялись все выше, подбираясь к центральной рубке и реакторному отсеку.