Уже через несколько минут, как только зонд спустился до высоты пяти километров, мы смогли наконец рассмотреть поверхность планеты в оптическом диапазоне. Изображение в инфракрасных лучах прожекторов зонда казалось нерезким, детали были размыты, и капитан недовольным тоном осведомился, почему зонд не опускается ниже.
— Там могут быть высокие горные хребты. Я предполагаю, что первый зонд разбился именно потому, что подошел слишком близко к поверхности.
— Я не нуждаюсь в ваших предположениях! — взревел капитан. — Мне нужно выбрать площадку, пригодную для посадки, немедленно спускайте зонд до пятисот метров!
— На такой высоте он разобьется через пару минут! Вы же видите, под нами горный район!
— Вы отстранены от вахты! Опустить зонд!
И команда капитана была выполнена. В последний раз на экране зонда мелькнули высоченные горные хребты, и уже через минуту экраны оптических локаторов потемнели от вспышки взрыва. Но, прежде чем взорваться, зонд успел передать серию фотографий местности впереди по курсу корабля. Двенадцать снимков застыли неподвижно на широком обзорном экране, и на четвертом из них я разглядел среди сплошного нагромождения горных хребтов кольцевой кратер, похожий на лунный.
Там, внутри горного кольца, могла быть площадка, пригодная для посадки. Мне пришлось забыть о собственных обидах и самолюбии. Я переключился на капитанскую линию связи и тихо произнес в микрофон:
— Капитан! На четвертом снимке есть кратер. Возможно, это наш единственный шанс. Зондов больше не осталось. — Наверно, этого говорить не следовало. Зунидинов даже не ответил, но это уже не имело значения, потому что корабль резко пошел вниз, следуя по траектории погибшего зонда. Благодаря полученным снимкам мы смогли учесть высоту горного массива, окружавшего кратер. И уже через несколько минут посадочные опоры корабля врезались в песок на его дне.
ГЛАВА 2
Я стоял в нескольких метрах от корпуса корабля и наблюдал за тем, как в ослепительном свете прожекторов разворачивается стандартная операция, обязательная при посадке корабля на неисследованной планете. Следовало считать планету опасной для людей до тех пор, пока не будут получены данные, опровергающие эту установку, но у меня имелись все основания полагать, что такие данные не будут получены никогда.
У экипажа не было времени на изучение чужой планеты, да эта задача и не могла стоять перед коммерческим грузовым кораблем. Если мы сумеем отремонтировать «Алькар» и нам удастся благополучно взлететь и уйти в оверсайд на отремонтированных в походных условиях двигателях, если, наконец, удастся благополучно добраться до базы, мы сообщим координаты открытой нами планеты Координационному Комитету Звездоплавания, и тогда, в том случае, если ученые комитета посчитают эту, укрытую вечной тьмой, планету достойной изучения, — сюда направят исследовательский звездолет, оснащенный всем необходимым.
Только вряд ли это случится — ежегодно открывались десятки мертвых, непригодных для жизни планет, а каждая исследовательская экспедиция требовала огромных средств.
Разве что Каринин окажется прав и мы найдем здесь бесценный скандий — единственный металл, способный укрепить внутреннюю поверхность плазменных двигателей корабля до такой степени, чтобы они могли выдерживать звездные температуры. Но это вряд ли. Даже если он здесь есть — ни один человек не сможет покинуть небольшую площадку вокруг корабля, закрытую защитным полем.
Два десятилетия полетов, прошедших с тех пор, как был открыт оверсайд, сделавший доступными далекие звезды, научили людей осторожности.
Планеты, подобные этой, имеющие кислородную атмосферу, воду и тепло — три главных фактора, необходимых для возникновения жизни, были особенно опасны. И я с сожалением думал о том, что люди, мечтавшие о контактах с иным разумом, были обречены смотреть на чужие миры через ограду защитных полей или сквозь кварцевые стекла скафандров высшей защиты.
Словно бросая вызов этой досадной необходимости, я сделал несколько шагов в сторону от освещенной ремонтной площадки до тех пор, пока не ощутил на тонкой пленке защитного костюма предостерегающего потрескивания и вязкого давления невидимого поля.
До ближайших скал, кольцом окружавших кратер, в котором стоял «Алькар», было около километра. Но их контуры едва угадывались в мутной багровой тьме, заменившей небо на этой планете. Ядерная реакция синтеза в верхних слоях атмосферы давала достаточно тепла и инфракрасного света, для того чтобы здесь могли образоваться растения. Метрах в десяти от того места, где я стоял, в свете нашлемного фонаря можно было увидеть распластавшиеся по камням лепешки огромных листьев непривычного синеватого цвета со светлыми прожилками, напоминавшими вены.