– Извините, но я совсем отказываюсь вас понимать. Какую же опасность мы можем для вас, местных жителей, представлять? Разве шесть семей несчастных беженцев в состоянии… Извините, но вы, наверное, шутите?– саркастически улыбалась женщина.
– В отличие от вас, абсолютному большинству здесь живущих данные опасения не кажутся абсурдными, и мне не хотелось бы сейчас объяснять вам почему. Скорее всего, вы меня не поймёте, ведь мы смотрим на эту проблему с разных, бесконечно далёких друг от друга позиций. Единственно чего я хочу, чтобы вы осознали, что ничего хорошего из вашего решения поселиться здесь, у нас, не выйдет. И пока дело не дошло до крупных эксцессов, я прошу вас уезжайте и уговорите остальных. Они вас послушают, тем более последуют вашему примеру…
3
Парень лет двадцати, роста не слишком большого а, что называется, выше среднего, плечистый, но худощавый, с непропорциональным соотношением длины туловища и ног, заметно в пользу конечностей… Он тоже продвигался к тому же краю станицы. Только в отличие от старика, шествовавшего по улице, парень предпочёл пойти задами огородов. Обходя неровные, кое где поваленные или проломанные плетни, он иногда, как бы с опаской пригибался и оглядывался по сторонам, не желая, оказаться замеченным. В то же время он старался, по мере возможности, выбирать путь почище, ибо одет был совсем не по-сельски: сочно-синие с блеском, с двойной белой полосой по шву спортивные брюки, белоснежная тенниска, короткие рукава которой оставляли открытыми загорелые руки, с не очень объёмной, но весьма рельефной мускулатурой. "Верх" и "низ" тоже «увенчаны» довольно эффектно: ноги в белых на толстой подошве кроссовках, светлорусая, коротко стриженная голова в синей бейсболке индокитайского происхождения, но с обязательным штатовским гербом. Ничуть не походя на местного, так сказать, по "упаковке", он, тем не менее, являлся местным уроженцем.
Характерное повизгивание напильника заставило парня ещё пристальнее вглядываться в глубины огибаемых им садов-огородов. Но за почти сплошной стеной ягодных кустов, плодовых деревьев, бахчево-грядочной растительности, где даже помидорная ботва, подвешенная сверху к специальным металлоконструкциям вытягивалась выше человеческого роста… За всем этим источник того звука разглядеть не представлялось возможным. Пройдя ещё немного, парень понял, что это не соло напильника-одиночки, а самое малое созвучие двух, а то и более инструментов, и доносится дружный лязг вовсе не со стороны огородов, а откуда-то из-за приусадебных участков, засаженных в основном уже выкопанной картошкой. В той стороне располагалась общеколхозная свалка.
Парень пошёл было дальше своей дорогой, но вдруг что-то заставило его изменить маршрут и двинуться на источник назойливого звука. Идти пришлось на свалку, скопище всевозможного мусора: битого кирпича, обрывков бумаги, тряпок, зловонных куч, разлагавшихся облепленных мухами помидор, видимо не принятых по причине низкого качества на заготовительном пункте в райцентре… Тут же всякого рода технический хлам: проржавевшая деформированная кабина от грузовика и прочий металлолом, который был когда-то сенокосилками, конными граблями, большими и малыми плугами, остатками тракторного двигателя… Именно возле разукомплектованного движка с уже почерневшей ржавчиной сосредоточенно орудовали напильниками трое подростков лет четырнацати-пятнадцати.
– Привет, пацанва! А что это вы тут делаете?– парень, подкравшись незаметно, спрашивал нарочито громко, рассчитывая на испуг "юных умельцев".
Однако эффект превзошёл его ожидания. Мальчишки, до того полностью сконцентрировавшиеся на своих слесарных занятиях, буквально подскочили от неожиданности и растерянно озирались, не видя кто их застукал. Первым оправился самый крепкий из них, голый по пояс, тёмно-коричневый от загара в выцветшей серой кепке и тёмных, с заплатками сатиновых шароварах. Чертыхнувшись, он сжал в руках свой напильник, решительная складка пролегла от угла его крепко сжатого рта вверх – по всему, он на всякий случай приготовился к схватке.