Навалилась ужасная усталость, мешал большой живот. Все время возникала мысль, что носить уже рожденного малыша на руках гораздо легче, чем в животе, а главное, его можно хоть на какое-то время оставлять в кроватке. И очень хотелось, чтобы этот момент, наконец-то, наступил.
Но самым неприятным было то, что мне хотелось капризничать. Я понимала неправильность своего поведения, но поделать с собой ничего не могла. Жаловалась на то, что во всем ограничена, что нельзя тренироваться, что нельзя охотиться, что нельзя путешествовать, что нельзя исцелять и, вообще, нельзя расходовать резерв. Сплошные «нельзя», из-за которых хотелось плакать.
Чтобы не портить жизнь окружающим, старалась больше времени быть одной, либо в библиотеке сидела, либо в бассейне плескалась, либо с Кроки по саду гуляла. Эдмунизэль с пониманием относился к моему поведению:
— Потерпи, Счастье мое, уже немного осталось ждать, — ласково уговаривал он меня, нежно целуя.
— Я терплю, но очень устала, хочется скорее родить.
— Как тебе помочь? Хочешь, буду все время рядом? Носить на руках? Кормить из ложечки?
— Нет! Мне это не поможет! Только сильнее злить будет! Лучше я буду утешать себя тем, что скоро все закончится. И я снова стану стройной, красивой и активной.
— Ты и так очень красивая и активная, — заверил он.
— Эдмунизэль, замолчи, а то я сейчас расплачусь! — сердясь, не поверила я такому очевидному обману.
Ночью, когда я уже засыпала, резкая боль в животе заставила меня вскрикнуть. Эдмунизэль подпрыгнул рядом.
— Что случилось?! — в панике спросил он.
— Кажется, начались роды, беги за Пионарэлем! — испугалась я.
Он, стремительно одевшись, убежал, а я, полежав какое-то время в ожидании новой схватки, которая так и не пришла, уснула. Утром Эдмунизэль рассказал, что когда они с Пионарэлем прибежали, я сладко спала. Пионарэль, не став будить меня, посмотрел и сказал, что рожать еще рано.
На следующую ночь ситуация повторилась, три схватки подряд вновь заставили Эдмунизэля бежать за Пионарэлем. Но когда они появились, со мной снова больше ничего не происходило.
— Еваниэль, как это понимать? — растеряно спросил Пионарэль. — Я вижу, что это еще не роды, почему же у тебя схватки?
— Наверное, это схватки-предвестники. Так иногда бывает. Матка, как бы тренируется, готовится к родам, — предположила я.
Когда и на третью ночь начались схватки, Эдмунизэль, утешая меня, стал упрашивать:
— Потерпи, сейчас все пройдет. Ведь Пионарэль сказал, что тебе еще рано рожать.
Я согласно кивнула, но, когда очередная схватка скрутила мой живот с необычайной силой, пронзив все тело нестерпимой болью, я заорала:
— А-а-а-а-а! Скорее за Пионарэлем!
Они появились быстро, но мне показалось, что прошла целая вечность. Схватки были частые, регулярные, очень болезненные и я не могла удержать крик и слезы. От этого все в доме проснулись, прибежали в спальню и, узнав в чем дело, беспомощно и испуганно суетились вокруг, не зная чем помочь.
Появившийся Пионарэль, один сохранял здравый рассудок и пресек нарастающую панику окружающих, выставив всех за дверь:
— Детка, ты хочешь, чтобы Эдмунизэль был рядом, или тоже вышел? — заботливо спросил Пионарэль.
— А ты как считаешь, Учитель, что лучше?
— Я думаю, лучше пусть ждет за дверью. Иначе, когда он грохнется в обморок, мне придется заниматься еще и им.
— Ладно, пусть уходит, — ответила я, соглашаясь с опасениями Пионарэля.
Пионарэль, преодолевая сопротивление Эдмунизэля, выставил и его из спальни.
— Еваниэль, я могу обезболить схватки, но тогда ты будешь рожать дольше, а если без обезболивания — это, конечно, труднее, но быстрее. Что выбираешь?
— Давай так, — сказала я после недолгого раздумья, — одна схватка без обезболивания, вторая с обезболиванием, чтобы я могла немного отдохнуть.
— Никогда так не делал, но давай попробуем, — сказал он, садясь рядом и, положив руки мне на живот.
Через пять часов совместных усилий, моих и Пионарэля, Александрэль, наконец, родился.
Пионарэль открыв дверь сообщил всем, что все в закончилось благополучно, и вначале впустил в комнату только Эдмунизэля. И хоть я очень устала, но посмотрев на него, засомневалась, кому из нас было тяжелее. Никогда его таким не видела — бледный, плечи опущены, руки дрожат, нос заострился, глаза запали и в них стоит панический ужас.
— Эдмунизэль, перерезай пуповину, — скомандовал Пионарэль.