— Начнем с малого, девочки, но всем приходится с чего-то начинать, — повторяла она. Мэгги кивала, снова и снова хвалила помадку и под шумок выпросила вторую порцию сандвичей и торта, а Роуз молча мучилась, пытаясь впихнуть в себя еду и гадая — неужели она единственная заметила вскинутые брови и чересчур вежливую улыбку менеджера, когда на прилавок обрушился град сладостей?
После ленча они погуляли по торговому центру.
— Каждая может получить по одному подарку, — объявила мать. — Все, что захотите. Все на свете.
Роуз хотела книгу о Нэнси Дру[8]. Мэгги попросила щенка. Мать ни на секунду не задумалась.
— Конечно, щенка! — громко воскликнула она. Роуз обратила внимание, как остальные покупатели смотрят на них, двух девочек в нарядных платьицах и женщину в юбке, расписанной красными маками, с бирюзовым шарфом на шее, высокую, красивую, с полудюжиной магазинных пакетов в руках, говорившую слишком громко. — Нам давно нужен щенок!
— У папы аллергия на собак, — напомнила Роуз, но мать либо не услышала, либо предпочла пропустить мимо ушей. Просто схватила дочерей за руки, и они помчалась в зоомагазин, где Мэгги выбрала маленького рыженького кокер-спаниеля, которого назвала Хани Бан.
— Ма была с тараканами в голове, зато веселая. Ужасно забавная, верно? — глухо, словно из-под воды, спросила Мэгги.
— Да, — вздохнула Роуз, вспоминая, как они вернулись домой, нагруженные покупками и картонной переноской для собак, и увидели сидевшего на диване отца, все еще в костюме и галстуке.
— Девочки, идите к себе, — велел он и, взяв жену за Руку, повел в кухню. Роуз и Мэгги, подхватив щенка, потихоньку поднялись наверх, но даже через закрытую дверь в спальню доносился голос матери, постепенно поднявшийся до визга.
— Майкл, это была хорошая идея, вполне прибыльная, и она наверняка сработает, а я всего лишь немного побаловала детей. Я их мать и могу делать все, что хочу, и ничего плохого в том, что они один раз пропустили школу, это не важно, и мы провели чудесный день, Майкл, особенный день, который они запомнят навсегда, и прости, что забыла позвонить в школу, но тебе незачем было волноваться, они были со мной, и Я ИХ МАТЬ… Я ИХ МАТЬ… Я ИХ МАТЬ…
— О нет, — прошептала Мэгги, когда щенок жалобно заскулил. — Они ругаются? Из-за нас?
— Ш-ш-ш, — сказала Роуз, беря кокера на руки. Большой палец Мэгги сам собой прокрался в рот. Девочки, прижавшись друг к другу, со страхом прислушивались к воплям матери, сопровождаемым глухими ударами, звоном бившейся посуды и увещеваниями отца, похоже, состоявшими из одного слова: «Пожалуйста».
— Сколько пробыл у нас Хани Бан? — спросила Мэгги. Роуз заворочалась в кресле, стараясь вспомнить.
— Не больше дня. Да, точно, всего день.
Наутро Роуз встала пораньше, чтобы выгулять собаку. В коридоре было темно. Постояв перед закрытой дверью спальни родителей, Роуз спустилась в кухню. Отец сидел за столом.
— Мама отдыхает, — сообщил он. — Позаботишься о собаке? Сможешь приготовить завтрак себе и Мэгги?
— Разумеется, — кивнула Роуз, вопросительно глядя на отца. — А ма… она в порядке?
Отец вздохнул и перевернул газетный лист.
— Она просто устала, Роуз. И сейчас спит. Постарайся не шуметь. Не стоит ее будить. И присмотри за сестрой.
— Обязательно, — пообещала Роуз, а когда пришла из школы, собаки уже не было. Дверь родительской спальни оставалась закрытой.
И вот теперь, двадцать два года спустя, все оставалось по-прежнему. Она держала слово. Приглядывала за сестрой.
— А помадка вправду была вкусная. Верно? — спросила Мэгги. В темноте ее голос звучал совсем как у той шестилетней, счастливой, полной надежд девчонки, так желавшей верить всему, что говорила мать.
— Восхитительная, — подтвердила Роуз. — Спокойной ночи, Мэгги.
Тон ее не оставлял сомнений в том, что дальнейшие разговоры бессмысленны.
Открыв глаза, Джим Денверс обнаружил, что лежит в постели один. Он сладко потянулся, почесался, встал и, обернув полотенце вокруг бедер, отправился на поиски Роуз. Из-за закрытой двери ванной доносился шум воды. Джим постучал тихо, осторожно, вкрадчиво, воображая Роуз под душем. Розовое, исходящее паром тело. Голая грудь в капельках воды…