Я наблюдала, как они смеются и перекидываются шуточками, видела потные лица, распаренные руки, ловко оттирающие жир с посуды и копоть с огромных кастрюль, ловила любопытные взгляды и слушала откровенные истории чужих любовных утех, но сама не торопилась делиться с «товарками» историей своей жизни, отговариваясь незнанием языка.
Нет, за последний год я научилась отлично понимать чужую речь, вот только говорила неважно. Никак не могла избавиться от чудовищного акцента.
– Куда ты мылом елозишь, бедовая? – посмотрела на меня Козима – крупная жилистая ньора с приметливыми черными глазами. – Разве не знаешь, что медь нужно содой с лимонным соком оттирать? Вот, смотри.
Она выхватила у меня из рук большой ковш, зачерпнула из плошки нужную смесь и несколькими быстрыми движениями отчистила закопченное дно.
– Видишь?
– Да.
– Держи. Всему тебя учить надо, чарита, – переделав на простонародный манер слово чужестранка, усмехнулась Козима.
Я только улыбнулась в ответ и взялась за очередную кастрюлю, алеющую потеками томатного соуса.
– Дочка-то твоя поправилась? – спросила Бьянка, тихая пожилая женщина с худощавым телом ребенка и лицом Мадонны.
– Да. Она лучше.
Моя девочка была еще слаба, но я больше не боялась, что болезнь вернется. Доктор сказал, что те, кто победил лихорадку, никогда не болеют ею вновь.
– Мой Джунито в детстве часто болел, – поделилась Бьянка. – А теперь вон какой красавец вырос.
– Ну да, красавец, ни одной девки в округе не пропустит, – хмыкнула Козима. – И как его ньор герцог терпит?
– Ньор герцог ценит Джунито, – вспыхнула Бьянка, а до меня дошло, что слуга герцога Джунио – ее сын. – Мой мальчик никакой работы не боится.
На милом лице проступила упрямая решимость защитить своего ребенка от злых языков.
– Да ладно тебе, чего ты разошлась? Ну, чисто тигрица! Тихая-тихая, а за своего тигренка убить готова, – усмехнулась Козима и повернулась ко мне. – Значит, прошла лихоманка? Это хорошо, не каждому удается выжить. Кормить твою девочку нужно получше, чтобы сил набралась.
– Ты давай дочке козье молоко, смешанное с отваром каристянки, любая хворь отступит, – посоветовала Кончита. – Когда мой Джованни болотную сыпь подхватил, так я только этим его и выходила. Уж сколько динаров потратила, не счесть, каждый день святой Лючии молилась. Выздоровел мой мальчик – и месяца не прошло.
Она принялась в подробностях рассказывать о болезни сына, а я оттирала со дна большой сковороды пригоревший жир и наблюдала за женщинами. Крепкие, среднего роста, темноволосые и кареглазые, они были настоящими ветерийками. Просторные синие юбки не скрывали крутых бедер, серые полотняные блузки выставляли напоказ богатство груди, а черные косы прятались под белыми косынками, но только на время работы. В праздники и в выходные жительницы Навере делали затейливые прически, укладывая волосы вокруг головы высокой короной, и крепили на затылке кружевные покрывала, красиво оттеняющие смуглую оливковую кожу и яркие белки глаз. Помню, когда впервые попала в столицу герцогства, меня поразило, как достойно выглядят простолюдинки. Белоснежные рубахи, разноцветные шерстяные юбки с обязательным ярким фартуком, плотные корсажи, подчеркивающие фигуру, тонкие головные покрывала. Правда, потом я поняла, что это была праздничная одежда, а в будни женщины одевались гораздо скромнее, но все равно обязательно подчеркивали свои роскошные формы.