Обернувшись на нас, старая повитуха поджала от злости губы.
— Нечего вам здесь делать. Выметайтесь, — закричала она, замахиваясь на Юниль мокрой тряпкой.
— Мама, — полный страха голосок малышки потонул в колокольном звоне.
Вздрогнув, я непонимающе уставилась на каргу, которая так и замерла с поднятой рукой. Затем, сообразив, что она наверняка знает не больше моего, ухватила Юниль за плечо и подошла к окну. Открыла раму. В лицо ударил холодный поток воздуха.
Снег валил, сугробы плотно укрывали землю.
На дороге показался отряд отца… Тот самый, с которым он уходил несколько дней назад на север за своим якобы наследством. Хотел заполучить очередной фьеф. Тревога кольнула сердце…
— Что-то ханыма среди них не видать. И Гасми, — пробурчала за спиной старуха.
Отвечать мне не пришлось, вслед за воинами во внутренний двор вкатили низкую телегу для скота. На ней лежали два обезглавленных тела.
У меня душа похолодела. Я уже по одеждам поняла, кто это в дорогих плащах, подбитых лисьим мехом.
— Боги, помогите нам! — шепнула повитуха.
Развернувшись, она понеслась к дверям.
— Грета, — за мою похолодевшую руку вдруг схватилась Клариса. — Что там? Что случилось?
Моргнув, я опустила взгляд на кровать. Несчастная измученная женщина была на пределе. Кожа белая, что простыня, губы синюшные потрескавшиеся. Глаза… Они лихорадочно блестели. Только в них еще теплилась жизнь. Она ждала ответ. Я же не могла оторвать взгляд от крови. Казалось, ею пропитана вся кровать. Так много…
Слишком много, чтобы остаться в живых.
— Грета, — Клариса слабо дернула мою ладонь. — Что там?
— Ханым и Гасми… — выдавила я из себя. — Они… мертвы.
Я говорила, а сама пыталась понять, что же это значит для меня. Телегу остановили прямо под окном. Вид мертвых вымораживал изнутри.
Нет, отца я ненавидела. Он выжил из ума, и все давно ждали его кончину. Надеялись, что это положит конец безумию, творившемуся вокруг.
Но Гасми…
Брат был жесток не меньше отца, а может, и больше. Но с врагами. До женщин в доме ему не было и дела. Он, казалось, и не замечал наше присутствие. И теперь он тоже мертв.
— Это значит, что теперь земли твои? Грета, — вопрос Кларисы испугал меня еще больше. До трясучки.
Душа медленно покрывалась ледяной корочкой ужаса.
Мои ли теперь земли стаи? Я была старшим ребенком ханыма Долона. Рожденной от его истинной, но все же.
— Я женщина, — мои губы еле шевелились. — Женщина не может быть альфой стаи, только ее истинный… Только мужчина… Муж.
— Тогда он убьет всех в слепой жажде власти, — Клариса стиснула мое запястье с такой силой, что я удивилась. — Твой младший брат. Он лютый. Боль других приносит ему истинное удовольствие. Если власть не перейдет в твои руки, значит, она окажется у него.
Я с трудом продавила вязкий ком в горле. Юниль, чувствуя страх в наших голосах, крепко прижалась к моему бедру. Она следила за нами, вслушивалась в слова, но, к счастью, еще ничего не могла понять. И на мгновение я позавидовала ей.
Но лишь на краткий миг.
Окружив телегу, мужчины загорланили. До нас долетали лишь обрывки слов. Видимо, прибывшие рассказывали, что произошло в фьефе Снежных барсов. Там правила женщина — фера Рьяна. Но сейчас я слышала что-то о драконах. Выходит, их генералы добрались и до нас.
— Грета, — голос Кларисы слабел. — Не стой просто так. Бирн ждал этого момента многие годы. Ты ведь знаешь, насколько он безумен, как ярки его глаза от крови.
— Они говорят о войсках драконов, — шепнула я. — О генералах империи.
— Это еще хуже, — выдохнула она. — Для тебя. Теперь ты ключ к этим землям, милая. Ты наследница своего отца, законнорождённая от истинной. И никто не может это оспорить. Живая ты никому здесь не нужна, — я не могла не слышать, что она говорит. — Беги, Грета. В первую очередь Бирн убьет тебя и малыша Руни. А затем и всех остальных своих сестер. И… Юниль… — ее голос дрогнул. — Спаси мою доченьку, Грета, заклинаю тебя. Не оставляй ее здесь. Это последнее, что я у тебя прошу. Умирающим нельзя отказывать. Спаси себя и мою дочь. Я отдаю ее тебе. И знаю, ты убережешь.
— Нет, — я испуганно покачала головой, — еще ничего не понятно. Ничего не объявили…
— Будешь ждать, пока вас соберут в общем зале и перережут? — Клариса била словами, загоняя в угол. — Бирн не Гасми. Его мать была сумасшедшей, в ее глазах кипела кровь. Не будь такой наивной, Грета. Это смертельно опасно, девочка.