— Времени мало, — выдохнула я, — в доме уже мертвые. А мне еще лошадь раздобыть нужно. Так что разойдемся с миром. Вы налево, я направо.
— А я телегу уже приготовила, — кивнула женщина. — Забавно, фера, что в руках твоих дите. И даже не твое.
Она, как и Руни, заглянула в одеяло. Усмехнулась своим мыслям и оглядела меня более внимательно, будто впервые увидела.
— Как же не мое? — внутреннее напряжение меня не покидало. — Сестра моя, и сегодня она осталась одна. Правда, ей я этого не сказала.
— Клариса, — понимающе кивнула пожилая женщина. — Сама бежишь и малышку за собой тянешь. Показательно. И для меня, старухи, очень хорошо. Что же, Грета, телега есть, вещи собраны, одеяла накиданы. Осталось хлеба да мяса собрать. Руни, чего столбом стоишь, сынок, а ну, двигайся, пока живы. А на сестер не зыркай так, они тебе никогда слова плохого не говорили.
Молодой волк резко кивнул и кинулся к дальним бочкам.
— Возьмете нас с собой? — недоверчиво покосившись на ведьму, я поставила корзину и распахнула шкаф.
На глаза мне попался большой тряпичный мешок с сухарями.
— Двоим сложно, — Амма сгребала вообще все не присматриваясь. — Руни немой. Да, хоть и крепкий, а еще дитя. Но умен. Не стоит тебе недооценивать меньшого брата. Он у меня не бешеный. Зверя в узде крепко держит. Насмотрелся на отца и братьев старших. Смилостивятся боги, так живыми уйдем. Четверым выжить будет проще.
Она закидывала в свою корзину полоски вяленого мяса, копченный резаный окорок и все прочее, до чего руки дотянуться могли.
— Ммм, — раздалось за спиной.
Обернувшись, я уставилась на Руни. Брат показывал огромный шмат соленого сала.
— Я же сказала, сынок, — Амма покачала головой. — Все, что не пропадает быстро. И шевелись, милый.
Он понимающе кивнул и закинул сало в мою корзину. Снова замычал и быстро перехватил из моих рук Юниль.
— Зачем? — испугалась я.
— Затем, что он мужчина и сил у него больше, — ответила за него Амма. — И тебе двигаться проще. А Руни мало чего здесь смыслит. Так что быстро, девочка, пока нас здесь не поймали.
Трудно было с ней не согласиться, но особого доверия к брату я не чувствовала. Поэтому заполняя корзину, зорко следила за ним в оба глаза. Долговязый зеленоглазый паренек шустро шарил по полкам. Попутно он отыскал котелок и небольшой чайник с носиком. Травы для чая и сушеную ягоду.
— Не обидит он ее, — негромко шепнула Амма. — Мой мальчик не пошел в отца. Поверь, он за эту девочку умрет прямо здесь, просто потому что она маленькая и беспомощная. Он же у меня всех котят поместья вырастил. Двоих в телегу запихал. Самим бы бежать, а он под сарай и этих вылавливать. Так что не суди по внешности брата. Лучше присмотрись к нему — не разочаруешься. Я в него всю душу вложила.
Мне вдруг стыдно стало. Ему ведь уже тринадцать, а я даже не знаю, что за нрав у парня. Чем он живет? Чем интересуется?
— Ну все, Руни, к телеге, — наконец, скомандовала женщина.
Развернувшись, брат заспешил к нам, крепко держа в руках кухонную утварь и спящую Юниль.
Глава 3
Снова коридор. Тишина и эхо наших шагов. Крыло прислуги всегда было самым оживленным местом в доме. Сейчас же здесь словно вымерли все. Может, прятались в комнатах, а может, и бежали как мы. Женщины, что работали здесь, часто были из наложниц отца. Все уже в возрасте. Было бы неудивительным, если бы Бирн решил их спешно «уволить» мечом и набрать девиц помоложе.
Пропустив вперед Руни с Юниль на руках, я волокла узелок с корзиной и все время оглядывалась назад. Мне мерещился топот сапог воинов. Голоса.
Волчица скалилась и требовала быстрее передвигать ногами. Ее ярость рвалась наружу, пугая даже меня.
Задняя дверь оказалась незапертой. Она, странно покачиваясь, болталась на петлях, грозясь просто упасть на заснеженную землю. В лицо ударил морозный воздух.
Амма ухватилась за косяк рукой, на мгновение остановилась, что-то обошла и поспешила дальше. Из-за Руни мне ничего не было видно. Он проскочил проем куда проворнее. Я же, предчувствуя нечто недоброе, высматривала, что там за преграда впереди.
Волчица зарычала, уловив сильный запах крови. Тошнотворный. Оказавшись на улице, подавила крик. Тела, небрежно сваленные у каменной стены дома. Все женщины. В легких платьях, без плащей. Их было больше десятка. Работницы кухни. Прачки. Повитуха, та самая, что совсем недавно замахивалась на меня мокрой тряпкой, и… Клариса. Я легко различила ее среди остальных. Бедная женщина так и не разродилась.