— Кто эти люди? — надменно спросила она. — И на каком языке мы сейчас говорим? Я его раньше не слышала.
— Язык именуется русским, — насмешливо бросила госпожа Эмрис. — По распоряжению нового директора, Ивана Афанасьевича Нестерова, стоящего перед вами, он с сегодняшнего дня является официальным языком школы. Второй мужчина, помоложе — наш новый капитан, Николай Иванович Сафронов. И прикройте, наконец, срам, сударыня, вы в школе, а не в элитном борделе среди своих любовников.
Медик швырнула стихийнице запаянный пакет с комбинезоном. Та молча поймала его, вскрыла и быстро оделась. После чего вежливо поприветствовала новое начальство, не став прекословить. Видимо ее слишком поразил срок, проведенный в стазисе.
Орк тоже успел одеться, после чего подошел к Николаю Ивановичу и представился:
— Кайе-Орхай, первый помощник главного инженера, господин капитан! К вашим услугам! Я готов приступить к своим обязанностям.
— Очень хорошо, что готовы, — кивнул тот. — Поскольку вы единственный инженер на борту, то становитесь главным инженером.
— Зафиксировано! — провозгласил Айтос. — Это правильное решение, Николай Иванович. Никто лучше Кайе-Орхая не знает станцию. С его помощью восстановление пойдет намного быстрее.
— А правда, что прошло шесть миллионов лет? — поинтересовался урук-хай.
— Правда, — заверил искин. — Станция в страшном состоянии. Я, конечно, сделал, что мог, но возможностей у меня было маловато. Основные ремонтные дроиды в стазис-складе, а добраться до него без капитана и директора я никак не мог. Во время нападения почти все имевшиеся были уничтожены.
— Я нападения не застал, — вздохнул Кайе-Орхай. — Пострадал во время ремонта вспомогательных двигателей, взорвался недавно приобретенный пространственный инжектор, какая-то сволочь заложила в него мину. Похоже его в таком виде и доставили на «Тархи Ла». Думаю, наш снабженец в сговоре с кем-то, без его ведома провернуть такой фокус было невозможно. Найти бы паскуду, я бы ему сердце вырвал за все хорошее…
— Он мертв уже миллионы лет, — с грустным смешком ответил Айтос. — Скидываю тебе на имплант отчет по состоянию станции, как разберешься во всем, связывайся, будем решать, что делать в первую очередь.
— Хорошо, — кивнул инженер.
Госпожа Эмрис тем временем колдовала над капсулой профессора, по поверхности той прокатывались световые волны и потоки различных символов, формируя из себя целые картины. Иван Афанасьевич с любопытством наблюдал за происходящим, понимая, что видит работу профессионала. Очень хорошо, что эта женщина здесь, квалифицированный медик очень пригодится.
— Господин директор! — подошла к нему леди Хебонель. — Прошу срочно запросить у искина медцентра, нет ли скрытых стазис-помещений.
— Зачем? — поинтересовался Иван Афанасьевич.
— Дело в том, что незадолго перед моим ранением были ранены несколько учеников. Их переправили в медцентр и положили в стазис, я это точно знаю. Но детей здесь не вижу! Нужно выяснить, где они.
— Так обратитесь к медику, — с недоумением посмотрел на стихийницу директор. — Это ее епархия.
— Мы с ней в очень плохих отношениях, — вздохнула та. — Не буду скрывать, что большей частью по моей вине, но это не отменяет того факта, что слушать меня она просто не пожелает.
— Понял, — кивнул Иван Афанасьевич и двинулся к госпоже Эмрис, как раз отошедшей от капсулы, снова засветившейся ровным бежевым свечением. — Извините, но леди Хебонель утверждает, что перед ее ранением сюда отправили раненых учеников и положили в стазис. Это значит, что они должны быть где-то здесь.
— Да что может утверждать эта сука! — вспыхнула негодованием медик.
— Стоп! — поднял ладонь директор. — Вы сначала вдумайтесь в смысл слов, не обращая внимания на то, кто их сказал. Речь идет о жизни детей!
— Да что это я… — опомнилась госпожа Эмрис. — Извините. Слишком не люблю… эту. Но дети? Говорите, несколько учеников?
— Да.
— Сейчас запрошу искина.
Примерно через минуту молчания медик тяжело вздохнула и явной неохотой сказала:
— Мне очень не хочется признавать правоту этой дамы, но не признать тоже не могу. Здесь действительно имеется скрытый отсек, в нем сейчас шестеро детей, два мальчика и четыре девочки, возраст от тринадцати до пятнадцати лет. Не знаю, почему мои коллеги решили поместить их туда. Хотя…
— Как вы думаете, детей следует разбудить сейчас? — спросил Иван Афанасьевич.
— Думаю, да, столь долгое нахождение в стазисе никому не идет на пользу, — кивнула госпожа Эмрис. — Судя по отчетам аппаратуры капсул, дети здоровы, проведено полное восстановление. Расовая принадлежность — три человека, аллиара, урук-хай и кайсар.