За моей спиной настойчиво покашливают. В голове у меня мелькают цифры, все быстрее и быстрее. Надо успокоиться.
— Извините, мсье… Мы очень спешим, в кино опаздываем…
Бесполезно насиловать память, которая молчит; надо прекратить эти бессмысленные попытки и сосредоточиться на чем-то другом, тогда код всплывет сам собой, автоматически… Грудь Карин… Ее язык облизывает палец, рука опускается вниз, поскрипывает кресло-качалка…
— Чего он там, кретин, возится?
Пара ушла, парни недовольны, а все мои старания отвлечься пока ничего не дали, кроме эрекции. Ну и как теперь вытащить карточку? Нажимаю то «Отменить», то «Далее», безо всякого результата. На экране все то же:
— Да не волнуйся, братан, спокойно, — подбадривает меня высокий негр, любезно протягивая мне косячок.
— Нет, спасибо, все в порядке. Еще минутку, и все.
Они ржут. Закрываю глаза. Вот я вышел из клиники Анри-Фор, где меня сменил Брюно Питун. Голова кружится, в горле пересохло, поднимается температура. «Вот некстати», — подумал я. Подошел к банку у сквера на Эльзас-Лоррен, сунул в щель карточку, набрал… набрал…
— Один, четыре, семь, один!
И прикусил язык. Отличная мысль — прокричать свой пин-код перед банкоматом, в компании двух укурков.
— Силен! — хором откликнулись они, и я получаю два хлопка в спину.
Я бешусь, делаю бессмысленную попытку наклониться поближе к банкомату, чтобы укрыться от них, ввожу код и подтверждаю. Сниму самую малость, а, не дай Бог, полезут, так поделюсь.
— Вот балда, ты вместо единицы две семерки набрал.
— Вы бы хоть на шаг отошли, дышать же нечем!
Они дыхнули мне в лицо гашишем и повернулись спиной, обороняя меня от пустынной улицы. Медленно и четко, словно хирург на операции, я четыре раза надавил указательным пальцем и, затаив дыхание, подтвердил код… С гудением опустилась железная шторка. Я едва успел отдернуть пальцы и в полном бессилии застыл перед банкоматом.
— Когда тибришь карту, надо код надыбать, эх ты, балда! — фыркнул негр, двинув меня локтем в бок.
Он вставил свою кредитку, набрал цифры, взял сто франков и ушел вместе с приятелем, даже не взглянув на меня. Я застыл на месте и в жуткой тоске смотрю, как дурак, на закрытую шторку. Меня волнует совсем не то, что банкомат съел мою карту: завтра схожу в банк, узнаю код, если сам до той поры не вспомню, и с кучей документов на руках получу деньги в кассе «Лионского Кредита». Но за этой амнезией, которую вполне можно объяснить треволнениями нынешнего вечера, я вижу совсем другой тревожный знак: автомат меня не признал. И не могу не думать о недавней эвакуации «жука», словно два этих события имеют причинно-следственную связь: раз у Ришара отобрали машину, пусть Фредерик отдаст кредитную карточку.
Я прислонился спиной к стене под навесом и стал припоминать остальные коды, что раньше держал в памяти: домофон на авеню Жюно, ночной доступ в редакцию, дистанционный запрос автоответчика, антиопределитель номера… Все комбинации тут же всплыли в памяти. Больше никаких сбоев в сознании Фредерика не выявлено.
Резко выдернул из кармана авторучку и черкнул на стене свою подпись. Подозрительно. Что-то с ней не то. Пришлось напрячься, мысленно представить себе ее на бумаге, повторить привычный жест, а ведь подпись Ришара Глена только что на протоколе я поставил сразу, не задумываясь. Это притом, что я не использовал ее с тех пор, как расписался в отеле, в Брюгге. Двойник скрытно, но неумолимо захватывает позиции, подчиняясь теперь какой-то своей необходимости, внутренней логике. Я запустил процесс, и он вышел из-под контроля.
Вернулся в кафе. Карин уже нет. Наш столик покрыт бумажной скатертью, рядом с блюдцем для денег написаны слова:
«Думаю, мы еще многое должны друг другу простить… Давай завтра, в тот же час, у того же пианино?
К.»
Я оторвал уголок скатерти, сложил его, спрягал у сердца и вернулся домой на метро. На станции Шатле наугад вытащил из кармана ключ — какой попадется? К чертям все страхи, раздвоения личности, побочные явления, провалы в памяти и проволочки! Линии моей ладони сказали правду: времени у меня в обрез. Нет времени мешать себе жить, отравлять свое счастье страхами и сомнениями. Какая, в сущности, разница, кто я такой и как долго смогу им оставаться? С меня довольно и того, что завтра я опять увижу Карин, и значит, время, что нас разделяет, не пройдет впустую, я буду ждать ее.