— И правильно. Ты всем говори, что ты новый жилец, а я, мол, уехал в кругосветное путешествие.
— Ну, сейчас-то ты в Бретани, — заметил он.
— Что, уже появился акцент?
— Нет, я просто вижу номер.
— Вот и запиши его — вдруг что срочное. На улице Лепик у меня телефона не будет.
И тут же сообщаю ему, что нынче вечером встречаю Карин на Северном вокзале и мне бы очень хотелось их познакомить. Он хватает ручку, записывает название кафе и время. И так меня благодарит, словно я сделал ему королевский подарок. Кажется, зря я все это затеял. Заранее предупреждаю, что ему придется с нами поужинать. Ну да, да, он все понял. И хотя у него как раз «пьяный» день, пить он начнет, только когда мы уйдем, честное слово. Уже прощаясь, он бормочет, что Доминик наверняка обрела покой и счастлива, раз я теперь пристроен. Это слово меня удивило. И обеспокоило. Оно совсем не из его лексикона и никак не подходит ни к моему положению, ни к моим чувствам. Так что садясь за руль, я испытывал какой-то дискомфорт, странное беспокойство, но километров через десять все прошло.
Напрасно я выпил столько сидра перед обедом, а под лангустов еще и перебрал «Мюскаде». От солнца меня разморило, перед глазами то и дело возникали волнующие образы, мешая сосредоточиться. Вот я сжимаю Карин в объятиях. Чувствую тепло ее груди, живота, обнимаю ее так, словно мы целый год не виделись, а болтаем мы так, словно расстались только вчера. Я предлагаю встретить Рождество в Бретани, у моей бабушки. Она согласна, хоть и немного удивлена: не слишком ли рано я об этом заговорил? Да нет, дорогая, мы едем прямо завтра с утра. Я уже набил багажник подарками для нее, для ее дочурки, для Ба и для мадам Легофф. Она еще не верит до конца, но светится от восторга и кидается мне на шею. Мы ночуем в студии. Я ставлю кроватку девочки в новенькой ванне. А мой старинный приятель, возможно, стоит у окна и видит, как мы с ней занимаемся любовью.
Спасатели сказали, что я, скорее всего, уснул за рулем. Абсолютно прямое четырехполосное шоссе в момент аварии было пустым. Машина перевернулась и загорелась кустарник в овраге, и огонь тушили минут двадцать. Я вылетел сразу. Моментальная смерть — констатировала служба «скорой помощи». В карманах у меня ничего не нашли. Автомобиль сгорел целиком, не удалось разобрать ни номера, ни серии. Установить личность водителя можно было только по найденной в траве связке ключей, которую выдала мне фирма «Монмартр-Недвижимость», последнему письму от Карин и той бумажке, где я записал: «12-е, четверг, Северный вокзал, кафе «Терминюс», 20 ч. 48 м.»
В девять вечера в кафе звонит полицейский. Лили уже полчаса сидит перед бокалом «Перье» с лимоном, волнуясь, как мальчишка, и пристально разглядывая всех входящих девиц. Трех Карин уже обнаружил — блондинку, рыжую с пирсингом и мою, настоящую. О ребенке он вспомнил, только увидев коляску. Теперь спокойно ждет, посматривает то на дверь, то на Карин, уплетающую горячий сандвич с ветчиной и сыром, но не хочет к ней подходить, пока не появлюсь я и не представлю их друг другу.
— Здесь кто-нибудь ожидает мсье Ришара Глена? — бросает в пространство бармен, тряся телефонной трубкой.
Карин и Лили вскакивают одновременно. Лили тут же садится, из деликатности. Карин бежит к стойке и с всепрощающей улыбкой тянется за телефоном: ну конечно, я задержался, опаздываю, в пробке застрял…
Видя, как медленно искажается ее лицо и глаза наполняются слезами, Лили тут же все понимает. Она еще мотает головой, отказываясь признать невозможное, а он уже ударил кулаком по столу, и клянет все на свете, вот же дьявол, чертова мать! Люди неодобрительно косятся на буйного алкаша, который пил только воду. Карин роняет трубку мимо рычага, хватает коляску и выскакивает из кафе.
Из последних сил Лили удерживает официанта, который побежал было за Карин, сует ему сто франков и мешком падает на стул.
~~~
В мэрии, куда ты пришла заявить о моей кончине, тебе сказали, что я не существую. Для тебя это был удар, ведь ты опознала тело, ты организовала его вывоз из Ренна, теперь надо известить бабушку, а ты не знаешь ее адреса, и вообще, что за глупые шутки?! Служащий обиделся, подергал мышкой, кликнул все файлы и подтвердил свой приговор: нет такого Ришара Глена, который появился бы на свет в Сен-Жане, Морбиан, 1 февраля 1957 года. Ты заподозрила ошибку в базе данных. Напомнила ему печально известную историю арденнского земледельца — компьютер в муниципалитете по ошибке зафиксировал его смерть, и бедняга долго пытался убедить всех в обратном, пока плеврит не переубедил его. Служащий пожал плечами. Ты не стала спорить и ушла.