– Ну что тут у вас творится? – Мартын с тоской в глазах обвел взглядом залитое кровью помещение. Я его отлично понимал – в такую жару лучше всего сидеть в кондиционированной атмосфере служебного помещения и неспешно передвигать бумажки с одного края стола на другой.
– Случайное совпадение, Семен Мартинович, – не моргнув глазом, соврал я. – Иномирянин Фасиз Куринос находится в разработке нашего отдела. Подозревается в распространении бриллиантовой дури. Точнее, не подозревается, а уличен. Пакет с наркотой в тайнике, и еще там крупная сумма в лагорийской валюте.
– А этот обоссаный чего тут делает?! – Главный "опричник" ткнул указательным пальцем едва ли не в физиономию мирно посапывавшего на диванчике Ивана Кожевникова.
– Задержанный бандит, усыпил для безопасности! – вытянувшись в струнку, громко рявкнул я. – Задержали, допрос не проводили, решили, что ваши ребята лучше нас с ним разберутся!
– Это точно! – одобрительно заулыбался Борман. – У меня в отделе орлы…
– …на лету какают, – еле слышно произнес я, так чтобы стоявшим рядышком "орлам" было слышно, а их разглагольствовавшему начальнику – нет.
– Регистраторы Листопад и Квагш, – закончив восхвалять своих орлов, обратился к нам Семен Мартинович, – можете отправляться в расположение части. – Вот же генеральская башка, слово "фирма" или "контора" не в состоянии выучить. Вообще-то немудрено – говорят, контузило его прилично на Бородинском поле в двенадцатом году позапрошлого столетия, с тех пор крутого вояку из себя изображает.
– И еще, – добавил Мартын, – Чигур с вами пообщаться жаждет. Так что желаю удачи.
Глава 5
Гвозди б делать из этих людей:
Крепче б не было в мире гвоздей.
К стыду своему, крылатое выражение насчет людей-гвоздей большую часть жизни я приписывал Маяковскому и лишь недавно, благодаря Интернету, с удивлением обнаружил, что эти бессмертные строки написал неведомый мне Николай Семенович Тихонов. Век живи – век учись.
Правда, теперь до автора мне дела не было, поскольку цитата эта невольно пришла мне на ум, когда, сидя на жестком стуле перед начальственным столом Чигура Владимира Ивановича, я смотрел в его серо-стальные глаза и поневоле испытывал трепет перед этим человеком, способным, как многие считают, ради дела пустить в расход родного отца.
Владимир Иванович с интересом и во всех подробностях расспрашивал меня о том, что произошло в антикварной лавке Куриноса Фасиза. Вообще-то, письменные отчеты мы со стажером уже успели составить как положено, в пяти экземплярах: один – моему непосредственному начальнику Альмансору Святославу Игоревичу, второй – начальнику собственной безопасности, третий – в архив. Для чего нужны еще два экземпляра, я не имел ни малейшего представления и как-то не особенно интересовался этим вопросом – принтеру по барабану, сколько копий распечатать, а мне лишнюю закорючку поставить также нетрудно.
Поначалу я думал, что письменного отчета будет достаточно, и нас с Квагшем оставят в покое, однако слова Бормана о том, что правая рука Хороса возжелает допросить скромных сотрудников "Линии", не были пустым звуком. Нас действительно вызвал Чигур, причем допрашивал по отдельности, и, самое интересное, рядом с Чигуром сидел Ларс Артеди, высокий рыжий швед, прикомандированный не так давно из западноевропейского филиала. Ларс не сводил с меня пронзительно-синих глаз и, что более всего меня нервировало, постоянно дергал себя за рыжую щегольскую бородку.
Насколько мне было известно, этот с виду добродушный мужчина, любитель пива и русских красавиц, считается одним из самых сильных эмпатов на Земле. Вполне вероятно – телепатом. До сих пор я не был знаком с ним лично и, по большому счету, не очень этого жаждал. Мне вполне хватало одного зеленокожего уникума, для которого мое душевное состояние суть открытая книга. Благо Квагш мысли не умеет читать, иначе он здорово расстроился бы, ознакомившись с некоторыми моими невысказанными вслух соображениями относительно его персоналии. Вообще-то ничего такого я в себе не держу, латинга уважаю как верного товарища, но некоторые его замашки здорово раздражают и временами нервируют. Например, до сих пор не могу привыкнуть к тому, что его глаза могут запросто вылезти из орбит и воспарить над головой, вращаясь в разные стороны на тонких длинных жгутиках. А еще к тому, с какой ловкостью его длинный липкий язык отлавливает самых быстрых и неуловимых насекомых.
Хотя понятно, случай неординарный – не каждый день рутинная на первый взгляд операция заканчивается таким количеством жмуриков. К тому же убит иномирянин, хоть и гнилой насквозь, но все-таки. И еще не всякий бандит разгуливает по Москве со спецоборудованием, изготовленным в иных мирах. Но мы-то со стажером тут при чем? Какого черта Чигур пригласил в качестве живого детектора лжи Ларса Артеди? Обычно ему вполне хватает собственной проницательности. Что-то подозревает или опять его хваленая интуиция мозгам покоя не дает? К тому же за Хороса остался – нужно начальственную прыть показать всему личному составу, и вообще кто в доме хозяин.
Ох уж мне эти бывшие большевики!
– Итак, Федор, все, что ты сейчас поведал, не противоречит твоему письменному докладу, просмотренной нами видеозаписи и рапорту начальника отдела собственной безопасности, – недовольно просипел простуженным голосом Чигур.
Складывалось впечатление, что он здорово нас с Квагшем в чем-то подозревает, но никак не может найти недостающие доказательства, чтобы подвергнуть какой-нибудь экзекуции. Садюга неисправимый. Ему бы только инакомыслие искоренять. А сам Вальжана проморгал у себя под носом. Француз-то наверняка в бега подался. Ищи теперь парня по всей бескрайней Ойкумене.
– А разве могло быть иначе? – Надеюсь, крайнюю степень обиды на лице мне удалось изобразить вполне правдоподобно.
Но старший регистратор, никак не отреагировав на мою реплику, продолжал:
– Однако есть у меня к тебе еще парочка вопросов. – Я напрягся, стараясь не пропустить ни одного его слова. – Во-первых, объясни-ка мне, почему твой напарник раньше времени деактивировал записывающую аппаратуру? И во-вторых, откуда у обыкновенных московских бандитов запрещенное к ввозу на Землю спецоборудование?
– Какое спецоборудование? – "Удивлению" моему не было предела. Скажу по секрету, этот момент я специально отрабатывал под чутким руководством Квагша – чтобы ни один детектор лжи, неважно живой или электронный, не смог меня уличить в неискренности. – Ничего не знаю. А насчет "мотыльков" у стажера поинтересуйтесь. Мне ничего внятного от него добиться не удалось, говорит, получил приказ от своих духов-хранителей, мол, нельзя, чтобы они продолжали летать. Дикий народ, сплошь табу и откровения свыше.
– Правда, что ли, не знает? – вопрос Чигура на этот раз был адресован эмпату.
– Он вполне искренен, Владимир Иванович, о существовании… – начал было Ларс, но не успел довести до логического завершения свою мысль. Чигур, легким взмахом руки не позволил раскрыть "великую тайну". Это насчет экранирующих амулетов и очков с поляризованными стеклами – тоже мне великая тайна.
– Хорошо. – Взгляд серых глаз дознавателя, вопреки всякой логике, стал еще жестче, как будто он – офицер СМЕРШ, а я – тщательно законспирированный агент Абвера, засланный с целью покушения на жизнь товарища Сталина. – В таком случае, как ты объяснишь дорожно-транспортное происшествие, произошедшее нынешним утром?
Ну вообще! Я был готов аплодировать ему руками и даже ногами. Чигур в своем репертуаре. Похоже, что-то учуял старый лис. Если бы он к тому же узнал о покушении в метро и то, что сегодня утром в мой дом приходил ликан, меня взяли бы в оборот и начали прессовать со всей серьезностью. О, если бы я только мог сослаться на Хороса, меня бы тут же отпустили, и, вполне вероятно, даже с извинениями! Но по какой-то необъяснимой причине Главный Хранитель решил напустить тумана таинственности: меня обязал изображать чужого среди своих, а сам смылся в неизвестном направлении. Может быть, никакого Сердца Бога вообще не существует и Федора Листопада в данный момент попросту тестируют на предмет личной преданности Их Величеству Хоросу, или еще для чего-нибудь.