– А я-то тут при чем? – На этот раз недоумение в моем голосе было абсолютно неподдельным. – Разве мой москвич – между прочим, раритетная модель – пересек две сплошные и таранил КамАЗ? Нам с Квагшем еще здорово повезло, что мне удавалось какое-то время удерживать "Ласточку" под контролем. Царствие ей Небесное! – хотел осенить себя троеперстным православным знамением, но, наткнувшись на суровый взгляд бывшего бескомпромиссного сталиниста-ленинца, передумал.
– Ни при чем, говоришь? – отчего-то укоризненно покачал головой Владимир Иванович и еще раз внимательно посмотрел мне в глаза, как будто старался прочитать в них что-то известное ему одному. Затем перевел взгляд на эмпата и, не получив от того никакого уличающего меня во лжи тайного знака, продолжил: – Ладно, Федор, пока свободен. – "Пока" он многозначительно выделил: мол, "пока свободен, но не обольщайся, мое бдительное око внимательно следит за тобой". – Обвинения в превышении должностных полномочий и незаконном применении табельного оружия с тебя снимаются.
Распахивая дверь, я заметил краем глаза, как Чигур взял со стола свой знаменитый портсигар с олимпийской символикой, извлек оттуда энергетическую пилюлю и закинул в рот. Поначалу я считал, что это обычные леденцы и таким незамысловатым образом он избавляется от вредного пристрастия к табаку. Однако вскоре сам Владимир Иванович объяснил, что с помощью этих пилюль он до сих пор не только жив, но находится в прекрасной физической форме и на тот свет пока не собирается. Вообще-то, долгожителей у нас помимо Чигура вполне хватает, и у каждого своя метода поддержания жизненного тонуса. Взять, к примеру, Альмансора. Сколько лет старикану, вряд ли помнит он сам, но поговаривали, что в его гареме дюжина красоток, что называется, пальчики оближешь, и, что самое удивительное, все они от него без ума. Впрочем, это всего лишь досужие сплетни наших корпоративных зубоскалов, сам Святослав Игоревич на эту тему никогда не распространялся.
Я похлопал по плечу маявшегося в приемной Квагша и уселся рядышком с ним на диване. Хотел подробно рассказать о допросе, но не успел, стажера вызвали в кабинет, а я остался с глазу на глаз с Зиночкой – секретаршей Главного Хранителя, а заодно и Чигура. Тот хоть номинально числится в Конторе простым регистратором, по сути, является правой рукой Хороса и легитимным замом со всеми полномочиями на время внезапных отлучек шефа.
Зиночка – очаровательная женщина, психолог от бога, прекрасный физиономист, но натура увлекающаяся, поэтому в свои тридцать с хвостиком еще не замужем. Меня она отчего-то назначила своим утешителем и лекарем душевных ран. По этой причине время от времени изливает мне душу, как в церкви на исповеди.
– Как дела, Зинуль? – Я помахал даме ручкой и радостно заулыбался.
– Твоими молитвами Федюнчик. – Дама одарила меня ответной улыбкой. Сегодня она выглядела намного эффектнее, чем обычно. Вне всякого сомнения, на горизонте замаячил очередной кандидат в мужья.
Данное обстоятельство меня весьма заинтриговало. Я даже перестал переживать за судьбу стажера. И поскольку мы с Зиной старинные друзья-приятели, не стал ходить вокруг да около, прямо по-мужски спросил:
– И кто же этот очередной счастливчик?
– Так я тебе все и выложила, – жеманно скривила свой полногубый крашеный ротик Зинуля. – Нет, Федя, даже не пытайся узнать, боюсь сглазить.
– Да я и так знаю, – решил я попытать счастья. – Наверняка тот самый джигит Алик из павильона, у которого ты все время берешь беляши и чебуреки для начальства.
– А вот и не угадал! – Зина одарила меня самой победоносной улыбкой. – Алишер – пройденный этап. Сволочью он оказался порядочной, лапши на уши навесил, мол "едынствэнная, лубымая, увах нэ могу бэз тэбя!", а у самого жена и трое малых деток неподалеку от Баку. Сейчас у меня роман с… Ах ты засранец хитровыструганный, едва не расколол слабую женщину! Нет, Лист, на этот раз дело верное. И красив, и богат, и вообще…
Под "вообще" Зина обычно подразумевала либидо своего потенциального ухажера. Для нее существует две категории любовников: "вообще" и "не очень". Вторых она отшивала сразу, поскольку, по ее глубокому убеждению, супружеская жизнь без сексуальной гармонии – нонсенс. Что же касается тех, кто "вообще", с ними ей пока не везло. Даст Бог, повезет на этот раз.
Я хотел было вплотную заняться установлением личности Зининого ухажера – все-таки Зинуля не чужой мне человек, – но в этот момент дверь кабинета распахнулась, и оттуда вышел стажер с весьма довольной миной на забавной мордахе.
– Все, Квагш, отстрелялся? – удивился я. – Что-то ты быстро.
– А чего тянуть? – пожал плечами латинг. – Чигур задал парочку уточняющих вопросов, я ответил, эмпат подтвердил мою искренность.
Мы тепло попрощались с Зиной. Я пожелал ей удачи в очередном увлекательном приключении под названием "ловля на живца". После этого мы со стажером с чистой совестью покинули приемную. Насчет "чистой совести" вовсе никакое не преувеличение. Не знаю, как мой приятель Квагш, но я действительно чувствовал себя как истинный католик, получивший индульгенцию из рук самого папы Римского. Душа ликовала и требовала отяготить себя очередной порцией грехов.
– Кстати, Федор, – обратился ко мне Квагш, когда мы топали по коридору в направлении нашего отдела, – я подготовил материалы по Привалову.
– Ну и что нарыл?
– Практически все: бизнес, круг общения, адреса любовниц, даже номер вклада в одном из гибралтарских банков.
– Вот же гусь! – возмутился я. – Весь вечер о пользе России распространялся, великого государственника из себя корчил, а все туда же – бабки в апшер, чтобы, значит, на черный день было. Ладно, с этим разберемся как-нибудь. Лучше скажи, что там насчет возможного заказчика?
– Целая очередь жаждущих отправить твоего бывшего одноклассника на тот свет: от незаконно уволенных работников его предприятий до обманутых компаньонов и поставщиков сырья, которых он, как это у вас называется, кинул на бабки. Но конкретно пока ничего. Киллер не оставил на месте преступления никаких следов. Несмотря на то что во дворе во время преступления были люди, никто из них не смог описать стрелявшего хотя бы приблизительно. Более того, каждый свидетель видел по-разному этого человека.
– Вот как… видели по-разному. Это уже что-то. Ладно, Квагш, сейчас нам не до Толяна. Будем посвободнее – проведем расследование, раз уж я пообещал разобраться его жене Ларисе, вообще-то мне и самому было бы очень интересно узнать, с кем это вчера я так мило провел вечерок и нализался до такой степени, что не помню, как очутился на родном диване. Оно бы неплохо тут же рвануть во двор Толянова дома, просканировать пространство на предмет магических возмущений, с очевидцами побеседовать и еще кое-какие следственные мероприятия организовать. Что-то подсказывало мне, не просто так господина Привалова завалили.
По пути мы также заглянули к Леве Файнгерцу. Черноглазый самаритянин встретил нас смущенной улыбкой и виновато прокартавил:
– Извини, Лист, насчет той машины ничего не удалось надыбать. Числится в угоне со вчерашнего вечера, обнаружена час назад на тридцать третьем километре МКАД, недалеко от места аварии. Личности угонщиков установить не удалось. Единственно, что можно сказать определенно, это не люди, и данные личины в нашем реестре не числятся, и еще…
– Ша, Лева! – удовлетворенно ухмыльнулся я. – Молодца! Столько криминалитету нарыл, а говоришь, ничего не удалось. Да ты у нас прям прирожденный аналитик – сразу в глыбь взглядом своим проворным. На полновесное дело материалов насобирал: тут и угон личного автотранспорта чужими, и несанкционированное изготовление и использование личин, и террористическая деятельность. Не, Лев Ефимович, скромность, конечно, украшает, но не до такой же степени. – И, окинув отеческим взглядом зардевшегося Леву, я напоследок добавил: – Только, Лева, у меня к тебе одна просьба, не торопись ставить в известность начальство. Не хватало мне еще одного собеседования с Чигуром и его бородатым "детектором лжи". Завтра появится Хорос, глядишь, что-нибудь да прояснится само собой. В крайнем случае, лично ему и доложишь.