Женщины от мужчин отличаются меньшим ростом, меньшей мышечной массой, традиционной женской фигурой – «песочные часы». Волосы мужчин обрезаны до лопаток и собраны в низкий хвост. Волосы женщин длиннее и подняты в высокий хвост. Мужчины одеты в высокие сапоги, кожаные юбки до колен, напоминающие килт, с разрезом сзади для хвоста, выпущенного наружу, и кожаные жилеты надетые на голое тело. Насколько можно разглядеть, тела их покрыты многочисленными шрамами и татуировками. Женщины – в длинных, широких юбках до щиколоток, тоже с разрезом для хвоста, и в свободных подпоясанных рубашках. Вся их одежда из грубой ткани, окрашенной в различные яркие цвета. Ноги босые.
Несмотря на их такую необычную внешность, которую не назовешь красивой, орки мне очень понравились. Ну, с биологической точки зрения. В них чувствовалась экспрессия, жажда жизни, сила, быстрота, выносливость, неприхотливость, отличная приспособленность к дикой природе. Видно, что в своем предыдущем мире, они рассчитывали не только на свой интеллект, но и на свои физические данные. Настоящие, опасные хищники.
Вместе с большим количеством детей, многие их которых бегали голышом, орков было около двухсот. И тут, я с ужасом обнаружила, что ноги у некоторых женщин закованы в браслеты, между которыми натянута, гремящая при движении, цепь, из-за чего женщины вынуждены передвигаться маленькими шагами. Неужели рабыни?
Все продуктивно суетились. Кто-то носил воду в больших кожаных бурдюках из ближайшего источника, которым была река. Кто-то собирал навоз, использовавшийся как топливо для костров. Кто-то разводил огонь с помощью кремня. Кто-то готовил еду в металлических котелках, как мне показалось что-то вроде супа из мяса и каких-то кореньев. Было видно, что основная работа в стойбище лежит на женщинах, и их больше, чем мужчин. Все активно общались друг с другом, шутили, спорили, громко смеялись и ругались, дети дрались, и на них никто не обращал внимания. Гвалт стоял, как на птичьем базаре, и отдельных слов, зачастую, было не разобрать. И все-таки, прислушиваясь к их разговорам, поняла, что самое часто употребляемое позитивное слово в их речи – «полезно». Ну, вот, я и определилась с повседневным житейским менталитетом всех трех рас. У эльфов это «красиво», у гномов – «выгодно», у орков – «полезно».
Вдруг, все смолкли, когда из центрального шатра вышел огромный орк со свирепым выражением на лице и многочисленными шрамами и татуировками на теле. На поясе у него висела слегка изогнутая сабля с однолезвийной заточкой.
К нему бросилась одна из женщин, неся бурдюк с водой и полотенце. Он умылся, она сама вытерла ему лицо, руки, протерла мокрым полотенцем шею, плечи и хвост. Он внимательно оглядел притихший народ и, неспешно подойдя к ближайшему костру, сел на землю. Тут же подбежали несколько женщин, неся глиняные миски с едой и деревянную ложку.
– Почему ночью орали дети, мешая мне спать? – недовольно спросил он одну из орчанок.
Она ответила:
– Они были голодные, на вечернюю трапезу, рабыням и их детям, еды вчера не осталось.
Он согласно кивнул, и стал неспешно есть. Поев, вытер ладонью рот, а ладонь об свой килт, и, вновь оглядев окружающих, махнул рукой. Это был условный сигнал, все тут же вновь пришло в движение, орки стали рассаживаться у костров, чтобы поесть. Вначале мужчины, потом женщины и дети. А главный орк, их Вождь, как я поняла, отойдя чуть в сторону, окликнул молодую орчанку. Она резво подбежала к нему. Он, оценивающе осмотрев ее с верху до низу, задрал ей рубашку и стал ощупывать грудь, а хвостом шарить под юбкой. Из-за того, что в его присутствии остальные не слишком шумели, я услышала, как он сказал:
– У тебя большая грудь, мне понравилась. Сегодня ночью придешь ко мне, а Белая мне надоела, слишком она плоская. Поняла? – Орчанка, довольно улыбаясь, подалась к нему всем телом, но он отстранился, прикрикнув: – Ночью, ящерица нетерпеливая! Сейчас у меня другие дела, – и, с прогоняющим жестом, добавил: – Позови Шамана.
Вскоре, к нему подошел другой орк, старый, худой, сутулый, волосы с проседью, лицо морщинистое. Одет в килт, как мужчины, а рубашка на нем, как у женщины.
– Шаман, что будем делать? Еды не хватает. Мы здесь уже так давно, что выбили всю дичь в округе, а женщины выбрали все коренья и стебли, которые можно есть. Но уйти на другое пастбище или выследить какое-нибудь племя для грабежа, мы сейчас не можем, пока из яиц в кладках не вылупятся детеныши ящеров.
– Вождь, я же просил у тебя в жертву кровь и жизнь орка, для ритуала вызова Духов предков, чтобы они подсказали правильный путь, – ответил Шаман.
Вождь зло ответил:
– И я дал тебе раба, а ты его умудрился упустить. Спохватился поздно, и он успел убежать так далеко, что мы не сумели его догнать. Он уплыл в Океан, став бесполезным кормом для рыб.
– Не я его связывал так, что он сумел снять веревки, – возразил Шаман. – Так что, здесь нет моей вины.
– Не спорь! – грозно рыкнул Вождь. - Если я дам тебе для ритуала, в жертву, троих самых мелких детей рабынь, вместо одного взрослого, они все равно бесполезные лишние рты, тебя это устроит?
– Да. Но к ритуалу снова надо готовиться. Так что, только к завтрашнему вечеру я буду готов.
– Договорились. Иди, готовься и пока ничего никому не говори, - распорядился Вождь.
От всего услышанного я пришла в настоящий шок – в горле встал комок, дыхание затруднено, приходится делать форсированный вдох и выдох, сердце забилось как бешенное. Эдмунизэль, увидев мое состояние, положил руку мне на голову, пригнул ее к земле и успокаивающе погладил ладонью. Так! Мне надо собраться и подумать, как спасти детей!
Перебирая всевозможные варианты, поняла, хотя бы минимальные шансы на успех возможны, только если этих троих детей определят заранее, и они, какое-то время, будут изолированы. Тогда, можно пытаться их выкрасть. Сделать это возможно только ночью, когда большинство орков спит. Дети, конечно, добровольно с нами не побегут, значит надо, чтобы Эдмунизэль все время ментально им внушал, что мы их спасение. От призрачной надежды, я немного успокоилась.
Стадо медленно перемещалось вокруг стойбища, и мы вместе с ним переползали с места на место, наблюдая за происходящим. Одна орчанка, на гончарном кругу, лепила из глины миски и кувшины. Другая, что-то шила из кожи. Третья, на примитивном деревянном станке, представляющим собой деревянную раму с натянутыми нитями, ткала ткань. Какой-то орк, камнем на камне правил наконечник для копья, другой, ремонтировал треснувшее колесо кибитки.
Скользя взглядом по стойбищу, я пыталась понять, где место для рабов. Наверное, вон там, около кибитки, которая вся в заплатах, оси прогнулись, да и орчанок закованных в цепи и занятых делом, рядом, больше всего. Я поняла, что не ошиблась, когда Вождь, выйдя из своего шатра, подошел к этой кибитке, что-то говоря. Вскоре, там собрали восемь детей. Вождь пальцем показал на троих самых маленьких, насколько могу судить с такого расстояния, мальчика лет пяти и двух девочек лет семи. Две орчанки, громко завыв, бросились на колени, в ноги Вождю. Он оттолкнул их ногой и ушел в свой шатер. Одна женщина, громко рыдая, прижимала к груди двоих детей – мальчика и девочку, вторая, взяв другую девочку за руку, молча увела ее в кибитку. Мое сердце разрывалось от жалости и сочувствия к ним и зрела злая уверенность, что если выживу, сделаю все возможное, чтобы изменить сознание орков и повернуть в сторону гуманизма.
Больше никаких значимых событий не происходило, и я сосредоточилась на попытке разобраться с вооружением орков. Кроме длинных копий и щитов, которые были на виду, разглядела у некоторых мужчин такие же сабли, как у Вождя, у многих на поясе висели кинжалы. Утром видела орков с примитивными копьями и с луками, которые отличались от эльфийских, были более грубыми, простыми, из цельного куска древесины, плоскими и значительно меньше размером. Эти орки ушли на охоту, возвращаясь в разное время и далеко не все с добычей. Да, разнообразием оружия этот мир не блещет, что, наверное, и неплохо.