Не устаю поражаться прагматизму гномов. Через десять дней, гномы, поблагодарив меня, заверили, что дальше справятся сами, разделились и стали ежедневно, как на работу, ходить каждый к своему выбранному мастеру: Тор к оружейнику, Кир к сумочнику, Сар к портному, Пит к мебельщику, Гек к зельевару. А еще через две недели они сменили мастеров: Тор к Целителю, Кир к посуднику, Сар к ткачу, Пит к мельнику, Гек к стеклодуву. А еще через две недели – новая смена и новые мастера.
Изучая работу мастеров, гномы и сами делились своими знаниями и умениями. Как выяснилось уже потом, подсказали много нового, полезного, механического инструмента.
Пионарэль рассказал мне, что в какой-то момент, на Совете Старейшин забеспокоились, не понравится ли гномам у эльфов настолько, что они захотят в будущем переселиться на эльфийский материк? Но опасения отпали, когда расспросив о впечатлении, которое производили гномы, и на Миланиэль, и на выделенного гномам сопровождающего, и на мастеров, поняли, что гномам очень трудно так долго находиться на открытом воздухе. Это их потихоньку истощает, и они, хоть и терпят, но очень тоскуют по своим каменным пещерам. Во время этого рассказа невольно вспомнила, как тяжело было Эдмунизэлю у гномов. Как говорится – каждому свое.
По выходным дням гномы тоже отдыхали. Но наши развлечения не произвели на них никакого положительного впечатления. Они, с разрешения Миланиэли, соорудив на кухне гостиницы самогонный аппарат, в этот день предавались тоске по дому, глушили гномью водку и хором орали свои песни-марши, распугивая всю округу.
Так прошел месяц. Александрэлю, по местному времени, исполнилось два месяца. Он уже хорошо сидит. Его все любят, и он дружелюбно расположен к окружающим. Но у меня с моим ребенком особая связь. Стоит только нам коснуться друг друга, и у обоих возникают чувство умиротворения и счастливые улыбки.
Завтра должен вернуться Эдмунизэль, и мое волнение достигло такого предела, что я не могла ни есть, ни спать, ни найти себе места. Хотела пойти ему навстречу, в лес, по дороге, но Юфемаэль закатила скандал, сказав:
– Костьми лягу, но не пущу. Опасно. Подумай о ребенке!
Так я и просидела на пороге дома всю ночь, вместе с Кроки. Под утро, перед рассветом, пришел Адаминэль, ему, вскоре, забирать орчат на тренировку.
– Ты чего тут сидишь? – спросил он с тревогой, садясь рядом.
– Волнуюсь, спать не могу.
Он потеребил кончик моей косы, как когда-то:
– Какой я был дурак, мне не нравились твои волосы, – улыбнулся печально. – А сейчас кажется, такая красота!
– Хорошо, значит и другие привыкнут, – постаралась я сгладить интимность момента. – Ведь может так случиться, что в будущем все эльфы будут с волосами, – с улыбкой сказала я. Встала, дружески коснулась его плеча. – Ладно, не могу больше тут сидеть, пойду к Северному посту, а ты иди в дом, дети скоро проснутся. – Он попытался удержать меня за руку, но я, отобрав ладонь, повернувшись к нему спиной, быстро пошла на улицу.
Еще три часа я молча сидела на земле, рядом со стражником, вглядываясь в уходящую вдаль дорогу. Когда увидела в далеке воинов, быстро поднялась и, что есть духу, побежала навстречу, услышав сзади звон колокола. На бегу искала глазами Эдмунизэля, и когда расстояние сократилось, увидела его.
Хвала Небесам, живой! Напряжение многих дней и ночей резко оставило меня, накатила слабость, ноги подогнулись, и я бессильно опустилась на дорогу. Теперь Эдмунизэль кинулся вперед и, подбежав, подхватил на руки.
– Счастье мое, что с тобой, что случилось?! – перепугано спросил он.
– Уже все хорошо. Просто я очень боялась за тебя, – и, уткнувшись лицом ему в плечо, заплакала.
В этот момент к нам подошел весь отряд и я, вытерев кулаками глаза, увидела орчат среди воинов.
– Сколько? – спросила, радостно улыбнувшись сквозь слезы.
– Восемь, – ответил Эдмунизэль, – три мальчика, они самые маленькие, их несли в рюкзаках, и пять девочек, они побольше, сами шли.
– Воины все живы?
– Все.
У поста я сползла с рук Эдмунизэля. Нас вновь встречала молчаливая толпа. И тут гномы, затесавшиеся среди эльфов, с радостным криком: Хой! – подошли к Эдмунизэлю и начали соревноваться с ним, кто кому сломает ребра во время объятий.
Это было так комично – согнувшийся, в три погибели, Эдмунизэль и подпрыгивающие на носочках гномы! Зато очень искренне.
Я обвела взглядом эльфов и громко обратилась к ним:
– Уважаемые леди и лорды, детей восемь! Мы с Эдмунизэлем не сможем их всех разместить у себя в доме. Кто готов взять в свой дом ребенка, приходите за ним, к нам, после сиесты.
В ответ на мои слова, вдруг, вперед выступила Офилиэль:
– Я возьму самого маленького мальчика, прямо сейчас!
Эдмунизэль, согласно кивнув, указал глазами воину с ребенком в рюкзаке в сторону Офилиэль и, когда тот подошел к ней, они вместе ушли.
Тут из толпы вышла Миланиэль и робко спросила:
– А можно мне двух девочек? Им вдвоем будет веселее.
Эдмунизэль, взяв двух девочек за руки, передал их Миланиэль, и та увела их, довольно улыбаясь и что-то нежно воркуя.
Видимо, эльфийки желающие взять орчат поняли, что после сиесты им уже может никого не достаться и кинулись выкрикивать свои пожелания. Желающих было не так много, но больше, чем осталось орчат, и Эдмунизэль распределил их, как мне показалось, по принципу – тем женщинам, у кого нет и, уже наверняка, не будет детей, в силу зрелого возраста.
После этого толпа стала расходиться, и мы с Эдмунизэлем, держась за руки, отправились домой.
Дома, после восторженных криков радости орчат, облегченного ворчания Юфемаэли, удовлетворенных комментариев Ариканэля и удивленного взгляда Александрэля, мы выслушали рассказ Эдмунизэля.
На встречу по обмену, Эдмунизэль решил плыть на одном, но большом плоту. Ирголаэль выполнила условия, и встречали четверых эльфов, четверо орков. После препирательств, кто первый отдаст товар, согласились на том, один ребенок сразу же обменивается на один рюкзак. Тут, к берегу вышла Ирголаэль с детьми, и выяснилось, что детей восемь, а рюкзаков-то всего семь. Эдмунизэль быстро сориентировался и сказал, что содержимое рюкзаков орки могут не перекладывать в свою тару, а все семь рюкзаков он отдаст за одного ребенка. Снова были споры. Но, в итоге, орки согласились отдать всех детей, было видно, что ни один ребенок им не нужен. И обмен начался.
Когда детей погрузили на плот, а орки стали перетаскивать рюкзаки дальше от берега, Эдмунизэлю удалось коротко поговорить с Ирголаэль. Ее сын все-таки стал Вождем, но это не принесло ей облегчения, потому что, в Орочей Степи появился новый клан, под руководством очень сильного Вождя, который называет себя Владыкой. Владыка решил завоевать под свою власть всю Степь и успешно побеждает клан за кланом, проливая реки крови, грабя, облагая побежденных тяжелой данью, набирая в свои ряды все больше воинов и приобретая все больше власти. Ирголаэль считает, что если он доберется до них, то им не выстоять. Она опасается, что из-за своей малочисленности, их клан не сможет и откупиться данью. Тогда, кто-то из них будет убит, кто-то попадет в рабство, кто-то вольется в племя победителей. А пока, чтобы этого не случилось, они будут скрываться в степи.
На этом расстались, договорившись встретиться через год. Встретиться раньше, эльфийка категорически отказалась, сославшись на то, что к этому месту они приходят только раз в году, когда ящеры откладывают яйца.
Во время рассказа Эдмунизэля, я перебралась к нему на колени, на что его родители, уже ко всему приученные нашей несдержанной компанией, не обратили внимания. Обняв его за шею, сказала:
– Какой ты молодец!
– Без тебя бы ничего этого не было, – ответил он, уткнувшись носом мне в макушку.
– Без тебя тоже, но не будем спорить, чья заслуга больше. Ты обратил внимание, как неожиданно быстро разобрали орчат? Все-таки среди эльфов достаточно гуманистически настроенных и вполне терпимых.