— Ты меня знаешь? — поинтересовалась, подозрительно щуря глаза.
Внутри рассыпалось сухое раздражение. Я чувствовала себя слепой и глухой, оказавшись в чужом мире и чужом теле. Я не знала ни местных обычаев, ни о жизни этой ведьмы, ни, тем более, о ее взаимоотношениях с людьми. Как можно с кем-то о чем-то говорить, если они, обращаясь ко мне, видят совершенно другого человека?
Вот, например, этот… Как знать, инстинкты меня обманывают, и его появление к добру, или необъяснимое напряжение к месту и лучше с ним вообще не контактировать? Если выживу, сколько же мне придется граблей перемерять…
— Я задал вопрос, — спокойно, но предостерегающе произнес незнакомец.
Подбородок приподнялся, капюшон чуть съехал назад, и на меня уставились страшные черные глаза. Из-за освещения было сложно понять, это игра теней или там и вправду зрачок на всю радужку, но тьма, пляшущая на их дне, вызвала у меня холодные мурашки.
Он смотрел так, словно видел мою душу, и какое-то незнакомое тяжелое чувство внутри подтолкнуло меня сказать правду.
— Я Алиса, — тихо, но твердо поправила, не отрывая взгляда от щетинистого хищного лица.
Мужчина сухо хмыкнул.
— Одно и то же.
— Нет, не одно и то же. — На мой резкий выпад он скучающе приподнял бровь — так, словно перед ним распинался капризный подросток. — Я не знаю, кто такая Алиссандра. Я здесь случайно. Это не мое тело, и я даже не знаю, в каком сейчас мире! Поэтому, с чем бы ты там к ней не пришел — прости, мне нечего тебе сказать. Старая лавочка закрыта.
Мой обиженно-раздраженный шепот в этой звенящей тишине показался неприлично громким.
Одернув себя, опасливо покосилась на соседние камеры. Не хватало еще поползновений ненужных слухов. У них тут так много видов казни — черт его знает, какой припасен для таких, особых, случаев…
— Впрочем, неважно. Кому какое дело, — выдохнула и пересела, обняв руками лодыжки и уткнувшись носом в колени.
Взгляда от незнакомца не отрывала, напряженно изучая исподлобья. Почему-то именно его из поля зрения выпускать было страшно.
Сложно что-то рассмотреть в полумраке темницы, но, кажется, незнакомец нахмурился.
— Иномирянка? — медленно проговорил он, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Ну, на мой мир это отнюдь не похоже. Я даже не знаю, что должна у нас сделать, чтобы меня прилюдно сожгли, — проворчала, сдувая соскользнувшие на лицо пряди.
Чужие шоколадные волнистые пряди. Интересно, если случится чудо и меня не убьют, смогу ли привыкнуть к этой внешности и незнакомой жестокой среде?..
Мужчина на мои ворчания внимания уже не обратил. Неожиданно он подался вперед и вжался лбом в прутья решетки. Ноздри ровного грубоватого носа затрепетали. Принюхивался… Как самый настоящий хищник.
Проанализировать это странное действие я не успела — обладатель жутких глаз вдруг тихо выругался и ушел. Точнее растворился во мраке коридора. Место, где он до этого стоял, снова залил мягкий приглушенный свет настенного факела. Напряжение, до этого витающее в воздухе, исчезло. Стало легче дышать.
Вздыхая, передернула плечами и решила себя лишними мыслями не грузить. Глупо было на что-то надеяться, а еще глупее — переживать по поводу странного пугающего мужчины со звериными повадками.
Меня ждет сожжение, и попытаться этого избежать возможно лишь уже на месте казни. Сейчас стенания бесполезны.
Если в темнице глубоко внутри я во все происходящее верила еще не до конца, отчего ожидала своей участи с каким-то безразличием и апатией, то в самом городе уже стало не на шутку страшно.
Сковав мои сложенные за спиной руки тяжелыми колючими кандалами, меня грубо пихнули на выход. Еще с десяток «везунчиков», чья судьба тоже решалась именно сегодня, вытащили из своих камер следом за мной, и нас, как стадо непослушных овец, небрежно погнали к узким бетонным ступеням.
Громыхнула щеколда, скрипнула громоздкая тяжелая облезлая дверь и в лицо ударил теплый поток свежего воздуха.
Не ожидая столь яркого солнца и отвыкнув от света в целом, я не сумела совладать со своим выражением и крепко зажмурилась, из-за чего споткнулась и налетела на стража рядом. От страха мгновенно распахнула глаза и напряженно покосилась на его лицо. Я все еще помнила убийственное отвращение в глазах предыдущей смены.
Мужчина окинул меня пренебрежительным взглядом и что-то тихо проворчал. Мне повезло — ему настолько не терпелось со всем этим поскорее покончить, что прикосновение мерзкой ведьмы волновало его меньше всего. Он скучающе осматривался, раздраженно поджимая губы на звон цепей заключенных.