Максим смотрел на иномарку и не знал, что делать.
Пазик вдруг задрожал, взвыл и остановился.
— Мы едем в гараж, выходи, — погнала кондуктор под дождь.
В окне было видно — слева и справа пустырь, впереди маячит не то рынок, не то что… Максим вышел, надел обе лямки рюкзака и побежал.
Сзади приближался гул мотора. Максим обернулся — мелькнуло размытое зелёное пятно.
Рынок оказался кучей гаражей, бараков и СТО-шек. Кровля, фасады, ритуалка — везде был глухой забор и закрытые на замки двери. Максим заскочил в первую открытую.
Внутри ютилась тесная станция техобслуживания. Единственный механик, чумазый и толстый, стоя посреди гаража, вытирал об себя руки. Максим, запыхавшись, не смог ничего сказать.
Следом за ним в гараж вбежали двое мужчин.
— Ну ты бегун! — Один из них пошёл на Максима. Второй выудил из кармана купюры, отсчитал, отдал часть механику и выставил его за дверь. Максим попытался прорваться к двери, но его ударили в живот и затащили на платформу. Он кашлял, согнувшись пополам, его рука и ноги не лежали в пазах, но мужик нажал на кнопку обращения, и Максим потерял сознание.
Очнулся так же — лежащим на боку, механик бил его по щеке:
— Полиция, вставай!
Максим сел на платформе. На полу перед ним лежали клочья его куртки и рюкзак с оторванными лямками. Мужик махал рукой на выход, выставляя:
— Полиция, иди, иди! Полиция не надо!
Максим встал, держась за ноющий живот, поднял вещи, вышел из СТО, и мужик закрыл за ним дверь на ключ.
***
— А ты не хотел татушку делать. — Гуля программировала техосмотр.
Ефим стоял над распятым на платформе Максимом и записывал его рассказ: про коробку с объективом, про иномарку, про СТО, про всё.
— Сканером посмотрели модель да позарились. Научились, твари, делать…
— Ума не приложу, — беспокоилась Гуля, — как у них получилось тебя обратить… Может, платформа мощная?
— А на куртку-то мощности не хватило… Только купил, блин.
Номер зелёной иномарки Максим вспомнить не смог.
Гуля нажала кнопку обращения и, как только появился «Макларен», зло сказала Ефиму:
— Хорошо бы ты брал трубку.
Ефим сначала нахмурился, потом поводил глазами, соединяя что-то в голове, потом выдавил улыбку:
— И что он в тебе нашёл… Жируха.
Гуля тоже ответила улыбкой:
— Интересно, а твоя девушка может обхватить грудью член и подрочить?
Ефим посмотрел на её грудь, шмыгнул носом и вышел.
Гуля распечатывала результаты осмотра с победным видом. Максим потягивался, сидя на платформе.
— Нравится тебе возиться с машинами? — спросил он.
— Прикинь, — ответила Гуля. — Хочу быть как Кортни Хансен или Настя Туман. Да, мужчины всё ещё часто отказываются доверить работу с их машиной женщине, просят дать им «нормального мастера», но мир меняется.
За панорамным окном снова стучал дождь.
— Я бы хотел не иметь отношения к миру машин, — сказал Максим с сожалением. — Когда первый раз, в пятнадцать, я пришёл в Автоцентр, был уверен, что забракуют. Приглашения получили двое из класса… Я был уверен, что забракуют и дальше буду жить свою обычную жизнь. Надеялся, что дело даже до платформы не дойдёт, сразу будет всё ясно. Но врачиха меня уложила. Сердце колотилось, и мы ещё ждали, пока успокоюсь… Потом провалился на эти пробные минуты. Очнулся. Казалось, разучился дышать.
— Некоторые сходят с ума, проснувшись. — Гуля села рядом.
— Правда?
— Да. Или просыпаются полуобращённые. Погибают или остаются калеками. Я сначала подумала, что у тебя как раз рука не вернулась.
Максим продолжил:
— Я подскочил, а врачиха меня укладывает, спрашивает, не болит ли что, слышу её или нет. Потом накрыла одеялом, ушла. Я думал: ну, теперь-то всё видно было, точно отпустят. Даже задремал. Но она вернулась и снова обратила меня — на эти пару часов техосмотра. Когда оделся и вышел, выдала мне документы… И пожелала удачи на дорогах.
Гуля и Максим помолчали.
— Как представлю, что этот… делает внутри машины… Топчется грязными ногами…
— Хорошо, что дуга выжигает мелкую грязь.
— Я все эти восемь лет не пользовался способностью…
Гуля потянулась к щеке Максима ладонью:
— Так, может, поискать что-то другое?
Он обнял её, чтобы Гуля не видела его глаз.
***
Вернувшись с техосмотра, Максим сразу спустился к Ефиму в гараж.
Кнопка. Дуга. Темнота.
Секунды четыре забытья, и буквально сразу — гомон прохожих, серо-голубое небо, свет фонаря. Максим узнал улицу рядом с участком. Ефим подал ему горячую сухую руку.