- Лиза, - еле слышно, почти одними губами произнесла Виктория и закашлялась. Капельки крови вылетели из ее рта и упали на лицо Лизы.
Лиза не пошевелилась, не смахнула их. Две девушки, похожие друг на друга как две капли воды, лежали на асфальте, почти в одинаковых позах, лицом к лицу.
Вячеслав приблизил свое лицо к их лицам, боясь пропустить хоть слово, и гладил Вику по плечу:
- Все будет хорошо, - говорил он. - Потерпи немного...
- Лиза! - слабым голосом позвала Виктория. - Обещай...
- Что? Вика, что?
- Обещай, что проживешь эту жизнь за нас обоих... за себя... за меня... за нас...
- Вика, ты сама проживешь! Что ты такое говоришь!
- Нет, - хрипло прошептала Виктория. - Обещай... прошу... долгую жизнь! Чтобы хватило на двоих... обещай...
Слезы брызнули из глаз Лизы. Несмотря на запрет трогать Вику, она обняла ее, прижалась своим лбом к ее лбу и прошептала в ответ:
- Я обещаю!
- И сына...
- Я обещаю!
- За нас двоих, - проговорила Виктория, шумно втянула в себя воздух, вытянулась и замолчала.
- Нет! - закричала Лиза, прижимая голову Виктории к себе. - Нет!!!
Гаишник трогал шею Викторию, нащупывая сонную артерию. Замер, прислушиваясь.
- Пульс еще есть...
Издалека донеслась сирена скорой помощи. Лиза и Вячеслав одновременно поднялись, обернулись и... Лиза встретилась взглядом с Ангелиной Васильевной.
Тетушка с Борисом Львовичем стояли за ее спиной. Как давно они там находились, и слышали ли они последние слова Виктории, Лиза не знала. Да и какая разница? Плевать.
- Я ничего не стану объяснять, - твердо сказала Лиза.
Вячеслав встал между девушками и Ангелиной Васильевной.
- Я все объясню, - сказал он.
Меж тем, звуки сирены приближались...
Пока шла операция, Вячеслав в сером гулком коридоре больницы признался Ангелине Васильевне во всем.
Лиза не стала слушать. Она взяла у Вячеслава пачку сигарет и ушла на крыльцо. Вскоре к ней присоединился Борис Львович.
- Они закончили? - спросила его Лиза.
- Еще нет, - ответил доктор.
- Я про...
- Я понял. Они еще разговаривают.
- А вы зачем здесь?
- Того, что я услышал, мне уже достаточно.
- Понятно, - проговорила Лиза, хотя ей ни черта не было понятно. Собственно, ей это тоже было все ровно. Плевать. Она думала о Виктории, которую в этот момент резали на операционном столе, а все остальное? Какая разница. Плевать.
Борис Львович попросил у Лизы сигарету, подкурил, закашлялся, и только после того, как сигарета истлела до середины, произнес:
- Вы сильная женщина, - Лиза усмехнулась. Борис Львович продолжил: - Сильная... Знаете, там, в коридоре, я подумал, что вот она какая - ирония судьбы. Она все расставляет по своим местам. Я подумал, что это вас следовало назвать Викторией - победительницей. А нашу Вику, девочку, - бедной Лизой. Она только хотела казаться сильной, но...
- Она сильная, - возразила Лиза. - Очень сильная! Просто... она хотела, чтобы ее любили. По-настоящему любили. Когда я узнала про Сенечку, то подумала: "Как Вика могла оставить своего ребенка?". Потом до меня дошло - она сделала это из-за страха. Страха перед тетушкой. Страха перед тем, что она не сможет стать хорошей матерью. Вика и тетушка одинаковые.
Борис Львович, прищурясь, повернулся к Лизе.
- Что вы хотите этим сказать?
Лиза пожала плечами:
- Не знаю, как это лучше объяснить... Они будто из двух половинок. Внутри них одна половинка - добрая - постоянно борется с другой - злой. Они любят и одновременно ненавидят тех, кого любят. Может...
- Что?
Лиза махнула рукой, в которой сжимала сигарету, и столбик пепла просыпался на штаны Бориса Львовича, тот не заметил.
- Подумалось. Может, это оттого, что они любят, но бояться оказаться нелюбимыми? Бояться открыться, чтобы после не чувствовать боль? Поэтому и ненавидят своих любимых, бояться их, делают им больно... Чтобы уберечь себя.
Какое-то время Лиза и Борис Львович сидели молча.
- Вы правы, - нарушил молчание Борис Львович. - Даже не представляете, насколько вы правы. Я расскажу вам о нас с Ангелиной. Вы поймете. Мы познакомились еще в юности. Я учился в мед.институте, а она работала санитаркой в больнице, где мы проходили практику. Да, да, не удивляйтесь! Ангелина мыла полы. Их семья жила бедно. Отец бросил их мать еще в молодости. Их мать - воспитательница детского сада - едва сводила концы с концами, чтобы поднять на ноги дочерей. Сестра Ангелины - Татьяна была ветреной девушкой, да что говорить - была! Она такой и осталась. Порхает по жизни, как мотылек, от одного огонька к другому, меняя мужчин. Татьяна не работала и семье не помогала. Вот Ангелина и трудилась в нескольких местах одновременно: мыла полы в больнице, в музыкальной школе. Но даже со шваброй в руках она была королевой. Эта стать, которую вы наверняка заметили, гордость, чувство собственного достоинства были в ней еще тогда. Я влюбился, но как я - тщедушный прыщавый еврейский мальчишка мог подойти к такой королеве?
Борис Львович замолчал, погруженный в воспоминания. Машинально снял с Лизиной руки ее выпавший длинный волос и намотал его себе на палец.
- Вы так и не осмелились? - подтолкнула разговор Лиза.
- Я? Сам - нет. Я попросил друга, Семена, чтобы он познакомил нас.
- Семена Яковлевича?
- Да. Моего друга детства. Он был красавчиком, весельчаком, для него закадрить девушку - раз плюнуть! Мы с Семеном встретили Ангелину после работы, и Сеня в пять минут заставил ее смеяться. Она согласилась пойти с нами в кино.
- Она влюбилась в Семена? - спросила Лиза.
Борис Львович покачал головой:
- Нет. Она влюбилась в меня. Странно, непостижимо, но она влюбилась в меня. Мы гуляли до глубокой ночи и долго прощались у подъезда. Я воровал на клумбах цветы и каждое утро, перед тем, как идти в институт, втыкал букетик в дверную ручку входной двери. Все было так замечательно!
- Но потом? Что случилось потом? Почему вы не вместе?
- Знаете, Лиза. Я всю жизнь задавался вопросом, почему после того, как я сделал ей предложение, и Ангелина ответила: "да", она вдруг передумала. За несколько дней до свадьбы. Теперь я понял. Она испугалась. Испугалась того, что я не буду любить ее также сильно, как она меня.
- Но... как так получилось, что она вышла за Семена Яковлевича?
Борис Львович раскручивал и закручивал Лизин волос на свой палец, и, казалось, с любопытством наблюдал за этим процессом. Поднял кончик волоса, посмотрел его на свет, а затем неожиданно улыбнулся и спросил Лизу:
- Не хотите жвачки?
- Что? - не поняла Лиза.
- Жевательную резинку, - Борис Львович полез в карман брюк и достал оттуда початую упаковку, вытащил одну подушечку и протянул ее Лизе. Она взяла, не понимая зачем это делает, будто под гипнозом.
- Вы не рассказали, - посетовала Лиза.
- Ах, да! Простите. Семен тоже был влюблен в Ангелину. По его поступку с Сенечкой, вы уже поняли, что Семен был способен на многое? Чувство долга, мораль - он принимал только в той мере, в какой они подходили под его взгляды на жизнь. Ангелина пошла к нему и сказала, что любит именно его, будто поняла это только теперь, перед свадьбой. Сейчас я думаю, она сделала это специально. Чтобы осквернить себя в моих глазах, заставить обидеться, ненавидеть ее, уйти. Семен обрадовался и тут же сделал Ангелине предложение. Она приняла его. Вот так и получилось, что она стала женой Семена Пашкова.
- А вы? Что стало с вами?
- На какое-то время я уехал из Ленинграда, - продолжил он свой рассказ. - Работал в разных городах, женился, родился Артур. Но все время я вспоминал ее - Ангелину. Наверное, моя бывшая жена ощущала это - то, что я не принадлежу ей полностью. Однажды она нашла себе другого мужа, а я ушел. Артур... Он требовал особой заботы и наблюдения врача, поэтому жена согласилась, чтобы мальчик остался со мной. Я вернулся в Ленинград, устроился в хорошую клинику, стал преподавать, написал несколько книг по медицине. В общем, жизнь налаживалась, некоторые мои научные работы принесли деньги...