- Сложное дело на этот раз, правда? - спросил Данте, с любопытством глядя на меня.
- Грустное, - призналась я. - Так ужасно, когда дети страдают... Светлейший, я хотела спросить вас...
- А я хотел попросить, - перебил меня доринг. - Амари, может, прекратишь уже общаться со мной так официально? Я вот считаю себя твоим другом, а ты?
- Конечно, - ответила я смущенно.
- Тогда ни к чему все эти официальные обращения. Больше никаких «светлейших»! надеюсь, ты еще не забыла мое имя?
- Нет, не забыла, - рассмеялась я.
- Вот и замечательно, - обрадовался Данте. - Значит, по имени и на «ты»...
- На «ты» не могу, - быстро сказала я, поймав его удивленный взгляд. - Просто, я вас так уважаю... Данте.
Произносить его имя оказалось необычайно приятно, но все же дистанцию между нами я была обязана оставить, чтобы сохранить свое собственное спокойствие. Или хотя бы его остатки...
- Как тебе будет удобнее, феечка, - весело отозвался Данте. - Так что ты хотела спросить?
- У вас всегда такие сложные задания?
- Такое редко бывает... Меня не покидает ощущение, что сама судьба прислала тебя ко мне в такой непростой период.
При упоминании о судьбе я невольно вздрогнула. Неужели Данте на самом деле радуется, что мы встретились? Вот для меня обстоятельства, которые привели к этому, обернулись трагедией. Как по-разному влияют на людей линии судьбы...
Пруд оказался больше похожим на заросшее болотце - повсюду высокая трава, камыши, а вода едва бы достала до пояса. Однако она была кристально-прозрачной, и в ней виднелась мелкая рыбешка. Я присела и провела ладонью по водяной глади. Несмотря на жаркое лето, вода казалась ледяной.
Данте скинул ботинки и вошел в воду, не страшась замочить брюки. Он замер и зажмурился, словно наслаждаясь легким ветерком. А я прилегла на траву, чтобы отдохнуть хоть немного. Путешествие в экипаже и последующие события вымотали меня, прежде всего, душевно. А хорошо тут как... Я бы тоже тут гуляла на месте местных ребятишек. Трава такая мягкая, ароматная... Вытянула руку, провела ладонью по траве и вскрикнула от неожиданности и боли. Отдернув руку, увидела крошечную каплю крови на пальце. Раздвинув траву, принялась искать, чем же укололась, и обнаружила небольшой осколок с острыми краями, кажется, чего-то фарфорового. Осколок был блестящий, черный, с рыжими крапинками.
Хотела выкинуть находку, но что-то меня удержало. Во мне отчего-то возникло стойкое ощущение, что непонятный осколок имеет какое-то отношение к произошедшему с бедным ребенком. Подошла ближе к Данте и невольно залюбовалась его силуэтом. Белая рубашка необычайно шла ему, да и темно-синий жилет так подходил к глазам.. Доринг обернулся, словно ощутив мой взгляд. Он неспеша вернулся на берег и сел, продолжая всматриваться вдаль. Мужчина хмурился, словно размышлял о чем-то неприятном. Я опустилась рядом и осторожно тронула его за плечо.
- Данте...
Нужно было потренироваться называть его по имени. Это было непросто, хотя и приятно. Внутри все сладко сжималось от звука его имени.
- Все очень странно, Амари, - произнес задумчиво доринг. - Я не смог уловить ни следа той магии, которую почувствовал, прикоснувшись к Мишель. Я вообще не почувствовал ничего постороннего, никакой энергии.
- Где же девочка подхватила подселенца?
- Это очень интересный вопрос, Амари... Блуждающая душа покойного мага - это очень интересно. Надо обследовать дом, идем...
Данте поднялся и принялся обуваться. Я достала из кармана свою непонятную находку и протянула ему.
- Кажется, улика, - почти шепотом произнесла я. - Как думаете?
Данте с интересом рассмотрел осколок.
- Да уж, наша работа нередко напоминает настоящее расследование. Что-то знакомое, но никак не могу вспомнить... Сохрани это, надеюсь, выясним.
Вернувшись в дом Куперов, застали хозяев в столовой. Был накрыт обед, но они, похоже, даже не притронулись к нему, сидя в полумраке и разговаривая вполголоса. Интересно, что они приняли решение повсюду скрыть дневной свет, хотя их дочь постоянно находилась в собственной комнате. Родители словно хотели разделить участь своего ребенка, да и с болезнью из дома ушли радость, свет и яркие краски.
Мы с Данте приняли приглашение пообедать, потому как уже очень проголодались.
- А Мишель у себя в комнате обедает? - спросила я.
- Поначалу она вообще ничего не ела, - ответила Рэйчел. - Подносы переворачивала, даже кидала в меня... А потом, где-то на третий день после возвращения, все-таки стала есть. Я оставляю поднос в ее комнате.