— А когда я подрасту, вы правда меня всему научите? — чуть не взмолился он внезапно, когда Рон Хи встал, вцепившись в рукав его халата.
— Научу, — пообещал он, хотя и не верил, что даже года через два Геуст всё ещё будет хотеть стать врачом. В конце концов, ему открыты и более интересные перспективы, с его-то происхождением.
Геуст вздохнул и вновь подпёр голову руками.
Хотел что-то сказать, даже открыл рот, и Рон Хи терпеливо ждал, но мальчик только вновь вздохнул, и врач вернулся к работе над лекарствами.
Он уже давно предпочитал не думать, насколько безрассудно вот так вот позволять маленькому изгнаннику сидеть у него в кабинете.
***
— Там кто-то есть, — сообщила крошка Хи, растерянно прикрывая за собой дверь.
— Малыш, это больница, тут всегда кто-то есть, — успокаивающе сообщил Геуст, похлопав по кровати рядом с собой, приглашая девочку сесть, хотя тоже напрягся.
Хи села и поведала:
— Они в форме. Королевской форме.
Все смолкли, обдумывая слова девочки.
— Очередная проверка, — уверенно сообщил Елисей. — Скоро уйдут, если мы будем сидеть тихо.
— Тогда нам лучше вернуться в подвал, — тихо встряла Хелен, накручивая прядь волос на палец.
В последнее время было очень тихо, и все начали верить в победу. Дети уже дней десять жили в одной из палат, впервые так много видя солнечного света за эти два года.
За дверью послышались голоса, и они вновь замерли. Юлий что-то испуганно всхлипнул.
И опять тишина.
Они выждали ещё немного.
— В подвал, — подтвердил Елисей, вставая. — Хи, ты маленькая и тихая, попробуй идти впереди. Дойдёшь — и сиди, как мышка, поняла?
Девочка кивнула и бесшумно вышла. Она действительно умела быть очень незаметной, так что можно было не волноваться за не, в этом у неё дар.
Геуст сполз с кровати и потянулся к костылям, но Елисей ему не дал, подхватив его — даже сейчас он все равно оставался самым высоким и сильным.
— Слишком шумно и долго, я помогу, — оповестил его тихо. — Юлий, ты следующий. Юл, помнишь? Подвал, мы там были, подвал. Хелен, через минуту ты. Мы последние.
Геуст подумал о том, что это очень дурацкий план, ведь спрятаться действительно негде, а особенная магия была только у Хи. Если кто-то наткнётся на стражников, то единственное, что остальные смогут сделать — услышать шум.
…Енисей на это и рассчитывал, осознал он. Что поймают только одного, а остальные спасутся… Или поймают их двоих.
— Да иди ты сам, — зашипел Геуст, вырываясь, когда Хелен скрылась. А вдруг их там ловят поодиночке, в конце пути? — Я сам доберусь! Все равно не удержишь!
Елисей, прижав его к себе больной рукой, здоровой отвесил Геусту неплохую такую затрещину.
— Слушай, я маг — и ты явно тоже. Разберёмся, в конце концов. Главное, чтобы девчонок и Юла не заметили.
— Дурная идея, — честно заявил Геуст.
— А лучше, если нас возьмут здесь всех разом?
Геуст, уже сдавшись, пнул несильно старшего под колено:
— И ты дурной.
Они вышли и двинулись аккуратно по больничному коридору — ещё более пустому, чем обычно. Что-то явно случилось. С улицы точно был шум, но голосов девчонок точно не слышно.
«Если им не закрыли рты».
Они дошли до лестницы, ведущий в подвал, но тут услышали знакомый полувскрик и разом обернулись.
— Юл! — прошептал Геуст.
Голос шёл сверху. Он всё-таки пошёл не туда. Елисей опустил Геуста на ступеньки.
— Жди здесь, — велел он и кинулся наверх.
Шум на улице усиливался. Геуст не выдержал и подполз к окну, сумел уцепиться за подоконник, подтянулся, прячась за шторой — руки он развил сильно, вынужденный передвигаться в основном с их помощью.
На лбу у Рона Хи, их главного врача, была кровь, а руки ему заломили за спину.
Всё-таки за ним пришли.
Он обернулся как раз в тот момент, когда Геуст, забыв об осторожности, чуть ли не перевалился через подоконник, и губы врача едва заметно шевельнулись.
Уходите.
Геуст закричал — отчаянно, как два года назад, понимая, что теряет ещё одного близкого человека.
Его бы заметили — если бы Елисей не успел, закрыв ему рот, стащить его с подоконника одним порывистым движением.
— Он… его…
— Я видел, — тихо ответил Елисей.
Юлий смотрел на них двоих испуганными, но неожиданно понимающими глазами.
— Мы должны…
— Спрятаться, — закончил по-своему (и, наверное, правильнее) Елисей. — Пойдём, Геу.
Выбора у них не было.
========== Дополнение. Протянуть руку. ==========
— Мой брат хочет уйти, — Джек стоял, привалившись к дверному косяку и скрестив руки на груди.
— Что? — Геуст поднял голову от книги.
Джек терпеливо повторил свои слова. Юный хозяин часто был сильно отрешён от мира, и сейчас он увидел на лице герцога какое-то даже растерянное недоумение.
— Дела? — уточнил он, положив ладонь на страницу, закрывая себе текст.
— Нет. Совсем, — фыркнул Джек.
Ему была даже интересна реакция — герцог старательно держал маску взрослого, и даже успешно, но она всё-таки спадала.
— Он верит в то, что замок приносит несчастье, — насмешливо протянул Джек, нагленько усаживаясь прямо на столик, стоивший, наверное, больше, чем его несчастная жизнь, но Геуст не обратил на это никакого внимания. — В это, в общем-то, все верят.
— Если бы всё дело было в замке, я бы сам уже хоть в лесу жил, — хмыкнул Геуст, захлопывая книгу.
Но люди из деревни верили — кроме них и кухарки за эти три месяца так никто и не пришёл. Слухов, возникших за два долгих года, хватило.
— Что вы хотите? — уточнил Геуст. — Повысить зарплату? — в тоне его промелькнуло что-то просительное почти.
Джек подумал… подумал.
— Мы…
— Нет, вы, — выделил местоимение Геуст, и Джек понял, что тут опять имеет место странная привычка обращаться к слугам как к равным.
— Да я ничего, — легкомысленно оповестил он. — Я просто сообщить пришёл. Чтоб вы, — выделил в ответ так же, — знали.
И, довольный собой, выпорхнул из комнаты.
***
Естественно, они не ушли. Ну, точнее, Джек не собирался уходить — а Джон сам не смог. И чего-то с ними за эти пять лет ничего не случилось.
Джон периодически упирался и не хотел идти, но зарплата, постепенно действительно увеличившаяся, его заставляла придержать язык.
А Джеку важнее была сначала возможность вырваться из деревни, повидать что-то вне и вообще приобщиться к другой жизни… А потом он внезапно выяснил, что у него есть друг.
Это была очень странная дружба — пока Джек пытался подлизаться немного к Геусту, тот пытался общение «купить». В общем-то, они друг друга строили — Джек к другим обычно относился чуть свысока, оберегая брата, а Геуст просто не имел опыта общения. Да и тоже сильно ориентировался на Ариса.
Старательное “вы” и холодная вежливость на людях при общении двое на двое постепенно сменялась на что-то более живое.
— Ну дай глянуть, — ловко утащил Джек старательно исписанные листы бумаги у Геуста из-под носа. — И тебе, кажется, одеваться уже пора. Гости, все дела.
Тот в ответ глухо застонал, закатив глаза, и попытался отобрать листки, но Джек отскочил к стене и, держа в одной руке своё задание, в другой Геуста, поспешно сравнивал.
— Ну зачем портишь настроение, — посетовал Геуст, подперев голову рукой.
Джек пожал плечами и упустил момент, когда в лоб ему прилетел скомканный черновик. Ойкнул от неожиданности:
— Вот предатель, — с притворной обидой посетовал, собирая бумаги.
Геуст зевнул и откинулся на спинку стула.
— Очень неохота, — вздохнул.
— Хочешь, подменю? — пошутил Джек, складывая всё на стол. Скомканный черновик полетел в корзину, но, стукнувшись о бортик, отлетел, и мальчишка, выругавшись, пошёл поднимать.
— Да запросто, перекрась волосы и упади из окна второго этажа, будешь как вылитый…— Геуст ещё раз вздохнул и, опираясь на стол, встал. — Хотя, строго говоря, он без понятия, как я выгляжу.