— Это было ошибкой, — прошептал он.
— Что? — выкрикнул Ник.
Эллиот не ответил. Он улыбнулся, его улыбку нельзя было бы назвать приятной.
— Констебль Браун на станции и пробудет там не менее получаса. Гарт у себя в конюшне. Так вот, парень, здесь есть задняя дверь. За ней в четверти мили к северу есть дорога. Очень оживленная дорога. Много проезжающих. Кто-то едет к морю, кто-то на север, а кто-то на юг. Тебе только стоит остановить одного из них, и через час ты будешь далеко, и мало надежды, что кто-нибудь отыщет тебя.
Глаза Ника сузились.
— О чем вы?
— Я говорю, что единственная преграда между тобой и свободой — это я.
— А зачем это вы мне говорите? — спросил Ник. Его руки инстинктивно сжались в кулаки.
«Попытается ударить снизу, — определил Эллиот, — сначала в, живот, а потом по почкам». И наклонился вперед, готовясь избежать удара.
— Хочу, чтобы ты попытался убежать, — искренне признался Эллиот. — Никогда в жизни я еще не желал чего-нибудь так сильно.
Ник усмехнулся и ударил кулаком Эллиота в челюсть с такой силой, что у того подогнулись колени.
— Рад был услужить, — с издевкой произнес он.
Глава 30
Публика — единственный критик, с которым стоит считаться.
Слушание по делу Летти проводилось в парадном зале дома Бигглсуортов, поскольку это помещение было самым большим во всем графстве, единственным, которое могло вместить всех собравшихся присутствовать на допросе самозванки. Общество Литтл-Байдуэлла явилось в полном составе, стараясь занять лучшие места и наполняя зал шелестом голосов.
Все были преисполнены сочувствия к жертвам, Бигглс-уортам. Казалось неизбежным, что скандал коснется свадьбы мисс Анжелы, и все горько сожалели об этом.
Те же, кто благосклонно смотрел на роман сэра Эллиота с «этой женщиной», чувствовали себя оскорбленными.
Это значило, что их симпатии не на стороне обвиняемой. Эта Летти Поттс не только пренебрежительно отнеслась к будущему Анжелы, но она также обманула и их — своим обаянием и заразительным смехом. И они не могли понять, как она могла оказаться такой плохой, когда казалась такой милой. Все, за исключением торжествующей Кэтрин Бантинг, которая с самого начала относилась к леди Агате с подозрением.
Кэбот отгородил дальний угол комнаты шелковым шнуром. За ним поставили стол, позади него стул с прямой спинкой, а впереди боком еще один такой же стул. Здесь должна была сидеть Летти и отвечать на вопросы, которые обвинитель считал бы необходимыми для решения: следует ли передавать ее дело в суд. Остальное пространство было поделено на две заставленные стульями части, разделенные проходом.
Шум в зале усилился, когда через боковую дверь вошел сэр Эллиот, держа под мышкой пару книг. Как всегда, его походка была уверенной, аккуратно причесанные волосы блестели, костюм безупречен. Только его лицо привлекало внимание. Желтоватый синяк расползся на подбородке, а под правым глазом темнела опухоль.
Шепот в зале прекратился. Эта женщина несправедливо обошлась с ними, но сэр Эллиот был влюблен в нее. Какой мужчина не захотел бы наказать женщину, которая так жестоко обманула его? В то же время, зная сэра Эллиота, жители городка верили, что он не позволит своим личным чувствам повлиять на исход слушания. По мнению Литтл-Бай-дуэлла, Летти Поттс невероятно повезло.
Эллиот положил книги на стол и кивнул. Констебль Браун поспешно направился в конец зала и выглянул за дверь. Через минуту дверь открылась и появилась Эглантина Бигглсуорт с непривычным для нее мрачным выражением лица. За ней шла Летти Поттс.
На ней было то самое платье, отделанное сиреневым кружевом, в котором она приехала.
Живописная шляпа, колыхавшаяся на ее блестящих каштановых волосах над бледным лицом, выглядела неожиданно элегантной. Летти, не глядя ни направо, ни налево, прошла к отведенному ей месту.
Из верхних окон зала на паркет падали яркие квадраты света, и, когда она попадала в такой квадрат, становилось видно, что все переживания последних дней наложили печать на ее лицо. Оно казалось восковым. Под глазами выступили голубые жилки. Она шла, и следом за ней, словно ковер, ложилась тишина.
В углу зала Эглантина заняла место за загородкой. Летти опустилась на свой стул. И только когда она подняла глаза на Эллиота, увидела на его лице синяки.
Она приподнялась на стуле, ее губы раскрылись, она чуть не вскрикнула от отчаяния. Летти повернулась, ища глазами Эглантину. Та наклонилась к ней.
— Говорят, у них с мистером Спарклом что-то произошло, — прошептала она. — Если это вас утешит, доктор Би-кон сказал, что мистеру Спарклу здорово досталось. Его пришлось нести на станцию.
Летти немного пришла в себя от этих новостей. Она горько улыбнулась:
— Как это может меня утешить, если я знаю, что Эллиота никогда бы не ударил незнакомый человек, если бы сюда не приехала я?
— Мы редко предвидим последствия своих поступков, дорогая, — мягко заметила Эглантина.
Эллиот кивнул. Констебль вышел на середину зала и громким голосом попросил всех сесть. Сэр Эллиот поднялся со своего места.
— Это слушание проводится с целью определения: было или не было совершено преступление мисс Летти Поттс, — объявил он. Послышались взволнованные голоса. — В течение последних четырех дней я постоянно держал связь с судебными представителями Лондона относительно преступной деятельности мистера Николаса Спаркла, которому предъявлен ряд обвинений. Он предстанет перед судом.
В зале зашептались.
— Пожалуйста, — попросил Эллиот. Все умолкли. — Мистер Спаркл упорно обвиняет мисс Поттс в том, что она помогала ему в его преступных действиях. Однако лондонская полиция не нашла никого, кто бы желал выдвинуть против нее обвинения, как и не смогла найти никого, кто бы подтвердил ее соучастие в преступлениях мистера Спаркла.
При этих словах Летти вскочила на ноги.
— Это не имеет значения, — заявила она. — Я добровольно призналась, что была в них замешана. Эллиот бесстрастно взглянул на нее.
— Здесь не Лондон, мисс Поттс, — сказал он. — Сядьте, пожалуйста. Не в моей компетенции слушание дел из мест, не попадающих под мою юрисдикцию. Я мог бы выдать вас, если бы вас затребовал Лондон. Но вас не требуют.
— А я… — запротестовала она, но он, подняв руку, заставил ее замолчать. Он казался чужим, абсолютно бесстрастным, и его явно нельзя было переубедить. Летти села.
— Это не означает, что вас нельзя судить за совершенные или совершаемые преступления в Литтл-Байдуэлле. И вас будут судить здесь, если найдется на то основание.
— Слушайте! Слушайте! — закричал сквайр Химплерамп.
— Итак, — Эллиот повернулся к Летти, — начнем…
Через полчаса Эллиот закончил допрашивать Летти. Она совершенно обессилела.
Если она боялась, что он приукрасит истинные причины ее появления в Литтл-Байдуэлле, если думала, что он скроет ее намерение украсть вещи леди Агаты, то ей не стоило этого бояться. Холодно и бесстрастно он расспрашивал ее о последних трех неделях, начиная с пожара в ее доме и кончая появлением Ника Спаркла.
Слушатели сидели как зачарованные. Многие удивленно раскрыли глаза, услышав, что Летти была актрисой музыкального театра. Иные кивнули, словно раньше догадывались. Некоторые поджали губы, когда она говорила о своем решении сбежать.
Летти не могла понять, что люди о ней думали. С тех пор как четыре дня назад констебль Браун привез ее в Холлиз, она ни с кем не разговаривала, кроме Эглантины, а Эгланти-на наотрез отказывалась думать о ней плохо. Но теперь, видимо, все изменится.
Летти оглядела ряды лиц, глаз, с жадным любопытством устремленных на нее, слушавших заключительное слово Эллиота. Лицо Анжелы не выражало ничего, кроме недоумения, Энтон выглядел откровенно растерянным. Позади него сидел Аттикус с хмурым и задумчивым видом.
Лица доктора Бикона и его сестры выражали беспокойство и неуверенность. Джепсоны просто были огорчены. Полковник Вэнс уснул и мирно похрапывал, а сидевшая рядом Элизабет не находила ме,0га своим рукам. У стены в конце зала стояли Мэри и Грейс Пул.