Англичанин заставил себя улыбнуться (что было не просто) и в шутку спросил:
— А, вдруг это был прототип для «So comrades, come rally, And the last fight let us face»?
Первым заржал Рон, а за ним Керк.
— Вы что там, охерели? — сонно спросил Уфти.
— Прикинь: док Линкс сравнил вису из «Старшей Эдды» с «Интернационалом».
Папуас расхохотался чуть ли не в ухо Нонгу. Тот зевнул, извлек из кармана сигарету и, прикурив, спокойно спросил:
— А что такого? Везде пишут про последнюю битву одинаково. И нигде она не бывает последней. Это еще Хо Ши Мин сказал, но и он не сам придумал, а где–то услышал.
— Ты бы не курил посреди салона, командир, — сказал Рон, — иди сюда, под swiller.
— Ладно, — сказал вьетнамец, и полез вперед, — кстати, Керк, ты просил напомнить, что вещи дока в пакете под носилками. Я тебе напоминаю.
— Jo! — сказал фельдшер, вытащил пакет и водрузил на столик, — вот, док Линкс. Тут все, что у вас было. Кроме одежды. Ее мы того… Из соображений гигиены. Ничего?
— Правильно. Наверное, и это ни к черту не нужно, но вдруг я захочу что–то оставить?
Что может заваляться в карманах hobo? Полтора фунта мелочью. Нож–открывалка для пивных бутылок. Ролик пластыря. Электронные часики — дешевая штамповка. Билет от вокзального турникета. Запасной шнурок для ботинка. Еще шнурок, связанный чтобы носить на шее, а на нем — плоский ключ от французского замка и электронный блокнот–сувенир с рекламой «Bristol beer factory».
— Смешно, — произнес он, покачивая связанный шнурок на указательном пальце, так что предметы на нем тихо звякали друг о друга, — блокнотик, куда было нечего записать, и ключ, которым нечего было открыть. Бывшая жена очень оперативно сменила замок на входной двери. Я бы мог потребовать ключ через суд, ведь квартира принадлежала нам обоим, но сначала не хотел, а потом — сами понимаете. О том, что мы разведены, я узнал только когда угодил в тюрьму. А моя доля квартиры ушла в счет уплаты не помню чего. Может, алиментов? А в блокнотике я рисовал чертиков. С ними было не так одиноко.
— Можно их посмотреть? — спросил Уфти.
— Вряд ли, — ответил доктор Линкс, — там давно села батарейка.
— А я их могу выкачать по leftover–traces. Есть аппаратик для этого. Но если вы против…
— Ничуть.
Макс развязал узелок на шнуроке, снял блокнотик и протянул его папуасу. Потом снял ключ и повертел его в руках.
— Наверное, это надо куда–то выбросить.
— Вы что, док! – удивился Керк, — там же aku!
— Как вы сказали?
— Aku, — повторил тот, — Это, типа, дух амулета.
— Чушь какая–то.
— Керк прав, — заметил Уфти, возясь с какой–то приставкой к ноутбуку, — если бы там не было aku, узелок бы давно развязался, и все бы потерялось. Он же был почти не затянут!
— Гм… А почему этот дух в ключе, а не в шнурке или в блокнотике?
— Потому, что в синтетике aku не бывает, — авторитетно сказал Нонг, подходя к ним, — это сказано в любой книге по фэн–шуй. А в металлических предметах бывает aku, который называется «белый тигр». Этот ключик надо повесить в самом западном углу дома.
— Верно, — поддержал Рон, — А напротив, в восточном углу, надо поместить дракона.
— Лазурного дракона, — пунктуально уточнил вьетнамец, — он должен быть из дерева. Так, все пошарили по карманам, у кого–то он должен найтись.
— Не надо шарить, — сказал Уфти, — он у меня.
Папуас протянул доктору Линксу дырчатый бамбуковый цилиндр дюйма 4 в длину.
— Это то самое. Настоящая йапская бамбуковая пищалка. Я ее купил перед вылетом, на атолле Улиcи. Думал, просто так, а оказывается, вот. Держите.
— Спасибо, — Макс, взял странный инструмент, повертел в пальцах и осторожно дунул. Раздалось низкое гудение, как будто по салону пролетел толстый, пушистый шмель.
— Действительно настоящая йапская, — оценил Керк, — Теперь у вас все ОК. Кладите их в карман и садитесь пить кокосовое молоко. Чисто–натуральный продукт.
— Информация для туристов, — сказал Рон, — Слева по борту скоро будет виден атолл Мидуэй, национальный заповедник США. Очень красивый. А после него Керк обещал меня сменить за баранкой. Это я на всякий случай напоминаю.
Макс принял из рук фельдшера большущую кружку мутно–белого напитка, поблагодарил, сдалал пару глотков (ничего, пить можно), и повернулся к Нонгу:
— Мы остановились на том, что пункт прибытия — остров Футуна. А что я там буду делать?
— А что бы вам хотелось там делать?
— Гм… Странная постановка вопроса. Я туда даже и не собирался.
— А куда вы собирались?
— Куда? — переспросил доктор Линкс, — Да никуда, наверное. Я бы попытался найти чего–нибудь выпить а, возможно, и чего–нибудь поесть. Впрочем, не исключено, что меня забрали бы в полицейский участок и накормили там. Но выпивку мне пришлось бы, в любом случае, искать самостоятельно. А в чем был смысл вашего вопроса?
— Просто стараюсь понять, чем район Бристоля для вас лучше других мест на планете.
— Не поймете, — сообщил Линкс, делая еще пару глотков, — потому что не лучше. Честно говоря, после событий в университете и в семье… Вы, вероятно, читали мое досье?
— Да, — подтвердил разведчик.
— В таком случае, вы не удивитесь, услышав, что мне там опротивело абсолютно все.
— Не удивлюсь.
— …Но это не значит, — продолжал доктор, — что мне совершенно все равно где быть и что делать. Вчера мне было все равно, но сейчас — другая ситуация. Понимаете?
— Конечно, понимаю.
— В таком случае, какого черта вы держите меня в неизвестности?
С противоположного сидения подал голос «чистокровный папуас»:
— Между прочим, док, я выкачал ваших чертей. И вообще все выкачал. Там, по ходу, не только черти. Мне все можно смотреть или только чертей? Ну, мало ли…
— Смотрите все что хотите, Уфти, — ответил Макс и вернулся к разговору с Нонгом, — так вот, мне, как и любому человеку, я полагаю, хочется знать, зачем меня куда–то везут.
— Так триффиды же!
— Это я уже слышал. Триффиды. Украденный архив. Украденный я. И что дальше?
— А дальше, увы, — Нонг развел руками, — Мне не хватает знаний по биологии, чтобы это объяснить. Обещаю: как только отпадет необходимость в радиомолчании, я тут же дам вам поговорить с человеком, который все объяснит на научном языке.
— И когда отпадет эта необходимость?
— Сейчас скажу точно. Рон, сколько нам осталось до Северного тропика?
— Примерно полтора часа, — послышалось из пилотского кресла.
— При чем тут Северный тропик? – поинтересовался Макс.
— Это Meganezian red frontier, — ответил Нонг, — Мы немного нахулиганили в Британии, а после этой линии мы под прикрытием своих ВВС, и можем больше не маскироваться.
— Так. Эту часть я понял. Допустим, есть специальные вопросы биологии. Но вопрос: на кого и с какой целью я, по вашей мысли, должен работать, это уже не биология.
Вьетнамец поднял ладони перед грудью и, четко разделяя слова, произнес:
— Доктор Максимилен Лоуренс Линкс, в Меганезии вы никому ничего не должны. Вы можете работать, на кого хотите, или лично на себя. Правда, от вас потребуют уплаты взносов по месту деятельности, но в другой стране вы платили бы налоги. А если вы решите уехать в другую страну, это ваше право по Хартии, и вас никто не задержит.
— Вот теперь я точно ни черта не понимаю, — вздохнул Макс, — значит, на Футуна я могу выйти из вашего самолета, доехать до ближайшего аэропорта…
— Можете даже дойти, — сказал Нонг, — от Колиа до аэродрома Веле три мили.
— Или дойти, — повторил доктор, — Но у меня нет денег, и я не смогу улететь, так?
— Не так. Если вы захотите улететь, то идете 3 мили в другую сторону до Малаае, а там заявляете в суд. Суд немедленно отправит вас, куда вы скажете, а все расходы спишет с бюджета разведки. Меня лично оштрафуют за самоуправство.
— Но у меня и документов нет.
— Тем хуже для нас. Необходимые вам документы суд восстановит за наш счет.
— Про кокосовое молоко не забывайте, — вмешался фельдшер, — надо выпить всю кружку.
Доктор Линкс кивнул, сделал глоток, и спросил: