— Ладно, 12 тысяч мужчин мне на первое время хватит. А 20 долларов в день будет?
— Будет, — подтвердил Хена (этот, второй, пункт был гораздо проще первого).
— Мы договорились? — на всякий случай спросила она и, получив подтверждение, стала излагать способ, которым раскрыла инкогнито меганезийского военного контингента.
Все оказалось до изумления просто. Едва в Макасо появилась первая партия «карманных пулеметов» для вооружения народной милиции, как любопытная девчонка, не увидев на корпусах этих изделий данных «made in», пошла в миссию, шарить по интернету (который в тот момент еще работал). В оружейные каталоги эта модель еще не попала, но, поскольку модель представлялась на открытом конкурсе, фото стрельб и полевых тестов в Интернете уже были — конкурсанты разместили материал на своих блогах. Девчонке хватило наблюдательности, чтобы узнать эту модель, и грамотности – чтобы прочесть название страны, из которой происходят владельцы блогов. У всех там значилась «Meganezia»…
У команданте отлегло от сердца – не было никаких сомнений, что тетя Джой с огромным удовольствием возьмет на студию девчонку, которая, практически не имея образования, «сделала» криптологов из INDEMI, как слепых котят. Оставалось только отправить Лаки в Меганезию, а до того — контролировать, чтобы она не разболтала о своем открытии…
— Я много думала, говорить или нет, — сообщила Ллаки, — Это секрет, а за секреты убивают. Потом я решила: ты меня не будешь убивать за 20 долларов в день. Для тебя это не очень большие деньги. И за мужчин ты меня не будешь убивать. Зачем они тебе? Правильно?
— Joder! – сказал он, — Что за херню ты несешь?
— Я все говорю правильно, — обиженно сказала она, — Зачем платить? Убить проще. Но ты не любишь убивать. Ты даже не убил миса Ренсели, хотя от нее у тебя проблемы.
— Значит, так, — решительно заявил старлей, — Если ты хочешь работать на TV, ты должна знать, что такое цивилизованность. Цивилизованность — это когда…
Его тираду прервал короткий и громкий стучащий свист, который ни с чем не спутаешь – звук очереди из малокалиберной скорострельной шестистволки. Цивилизованность тут же была забыта. Хена одним движением разогнулся, рыбкой прыгая внутрь шатра и, в то же время, сбивая Ллаки на землю толчком пятки. Вылетев обратно, с накинутым на шею комбинезоном, и автоматом в руке, он рявкнул на нее «лежи, не двигайся», и зигзагами побежал к южному посту (направление на источник звука он засек автоматически, еще до того, как начал двигаться). Через полминуты он уже шлепнулся на землю, вписавшись между пулеметчиком и наблюдателем. Бойцы 2–го караульного полувзвода отстали от него не меньше, чем на 20 секунд (он сделал в уме пометку — недостаток подготовки).
Этот пост был выставлен на грунтовке, а точнее – старой, наезженной колее ведущей в деревню Цутомбэ, и далее – в сторону сомбайской оккупационной зоны. Только полный кретин поведет своих людей такой дорогой, при высокой луне и ясном небе. Этот способ коллективного самоубийства вполне удался шестерым из ночных визитеров: они лежали посреди грунтовки, ровно на том месте, где их настигли пули. Двое чуть позади, пока еще шевелились (скоро начнут вопить, если смогут – с тоской подумал Хена).
— Еще один в канаве, — шепнул ему на ухо Игда, — не знаю, ранили мы его, или нет.
Канава была неглубокая, но густые заросли высокой сухой травы бросали туда плотную, густую тень. Старлей влез в комбинезон (лежать голым на грунте — удовольствие, ниже среднего, да и хрен знает, кто тут ползает), протянул руку, и шепотом произнес: «HRL». В руку сразу вложили винтовку–полуавтомат с ноктовизором и инфракрасным лазерным целеуказателем. Сзади послышалось тихое сопение – всем интересно, как команданте сейчас будет стрелять. Тут и азарт, и наука. Полезное дело. Актуальное. Нужное в жизни..
Через ноктовизор ландшафт в темноте выглядит, как картина художника, рисующего под изрядной дозой LSD. Предметы разной температуры видятся в условных цветах от темно–синего до светло–пурпурного. Огонь кажется ядовито–желтым. Точка лазерного маркера предстает пронзительно–голубой, как кусочек неба над океаном. Глаза животного – ярко салатные… Глаз того парня в канаве, видно не было, поскольку он полз прочь от поста. Обостренный от ужаса инстинкт самосохранения, вел его точно по линии тени. Инстинкт не знал о ноктовизорах и инфракрасных лазерных целеуказателях. Небесно–голубая точка маркера легла сначала на правую ногу, а потом двинулась вверх, и поднялась до середины тела. Сколько лет этому мальчишке? Судя по тому, как ему велика униформа со взрослого плеча – лет, примерно, 15. Старлей предпочел бы стрелять в затылок, но тогда получался очень неудачный угол. Придется так… Бзз… Ощутимый толчок приклада в плечо, и тело в канаве вздрагивает. Попадание в область спинного хребта, дюймов на 5 выше крестца. Гарантированная нейтрализация. Жаль только, что при таком ранении умирают долго…
За спиной слышно одобрительное сопение. Бойцы молча передают друг другу бинокль–ноктовизор, кто–то тихонько цокает языком: хороший выстрел, молодец команданте… А что с теми двумя? Один – нейтрализован. Его движения – просто спорадическая дрожь, о нем можно не беспокоиться. Со вторым – иначе. Ранение в область колена. Он может, со временем, добраться до лежащего рядом автомата. Это не дело… Небесно–голубая точка скользит по траве… Раненый не может ее видеть – этот луч вне диапазона восприятия человеческого зрения. И позицию стрелка он не может видеть – она замаскирована, и с дороги, тем более – ночью, кажется просто одним из холмиков, покрытых густой травой. Но выстрел раненный, конечно, слышал. Он поднимает голову и, по нелепому стечению обстоятельств, встречается глазами со старлеем. Вернее, старлею так кажется. На самом деле, парень просто смотрит в его сторону. Испуганное, почти детское лицо. Чуть левее носа сверкает кружочек голубого неба… Бзз… Вот и все. Тут, по крайней мере, сразу.
Команданте, не глядя, передает «HRL» обратно, назад, где снова одобрительно сопят и цокают языками. Команданте расстроен. В лицо стрелять неприятно. Привычно, но все равно, неприятно. Психология. Нормальный человек ничего с этим сделать не может. И теперь, скорее всего, ему будет не заснуть. Жаль. Еще треть ночи впереди. На подходе к своему шатру, он видит, что поспать по–любом не получится – потому что, кроме Ллаки, там сидит худощавый дядечка лет 45, одетый в линялые шорты и клетчатую рубашку с коротким рукавом. Курит сигарету. И Ллаки курит – не иначе, у этого типа стрельнула.
— Хена, это – Виллем, — говорит она, — Он много знает, он учил меня юзать интернет.
— Здравствуйте, команданте, — говорит Виллем, протягивая руку. Ладонь у него узкая, но крепкая и жесткая. Хена умеет по рукопожатию определять людей, и этот человек ему сразу нравится. Хотя, все равно, шел бы он лучше спать. Но ведь не пойдет. По глазам видно: он настроен поболтатать. Ладно, поболтаем. Не обижать же хорошего человека.
— Здравствуйте Виллем. Мне о вас говорила мисс Ренселлер. Вы – тот парень, который организовал для местных ребят что–то вроде школы, так?
— Ага. Но на самом деле, я электрик. Просто люблю возиться с подростками. Своих детей как–то не завел. Не сложилось. Теперь вот, самореализуюсь на тех, которые рядом. Это как, допускается новой властью, или…
— Это приветствуется, — ответил старлей, — А если вам кто–то будет препятствовать…
— …То команданте Хена его убьет, — договорила Ллаки.
Старлей набрал полные легкие воздуха, и шумно выдохнул.
— Ллаки! Мы начали говорить про цивилизованность. Нас прервали, а жаль. У тебя, чуть что — сразу «убьет». Это — нецивилизованно. Такое отношение к человеческой жизни… (ему пришлось сделать паузу, чтобы найти нужное слово)… Безответственно. Человек – это… Короче, с человеком так нельзя. Неправильно. Если так делать, получится фигня.