– Появление кошмарика не позволило тебе тогда рассказать свою историю, – сказал он, перекрывая мне ход в мою комнату. – Сейчас ничего подобного произойти не должно, поэтому можешь смело начинать – тебя никто не прервет.
– Да не о чем особо рассказывать, – пожал я плечами, опираясь о стену.
– Расскажи уж что есть, – принялся настаивать на своем Виктор Два. – Сам-то я практически ничего не помню с… казни. Да и о ней самой ничего толком сказать не могу. Кстати, ясно теперь, почему. Благодаря тому, что кое-кто при моем создании схалтурил…
– Так и знал, что надо было делать голема-землеройку, – с досадой в голосе ответил я. – Проблем с ней меньше, а уж пользы! Схалтурил я… Неблагодарный! Да я, можно сказать, оказал тебе прямо-таки неоценимую и естественно неоцененную тобой, дураком, услугу. Говоришь, не помнишь ничего? Так радуйся! Я-то, наоборот, все хорошо помню. Даже слишком хорошо, чтобы спокойно спать по ночам…
Вспоминать было неприятно, говорить тяжело. Пожалуй, никому другому я бы этого не сказал. Но носить все всегда в себе тяжело, а скрывать что-то от самого себя глупо.
– Слишком хорошо помню… – повторился я, после чего несколько секунд молчал, собираясь с мыслями, и лишь почувствовав себя готовым, принялся рассказывать. – Я помню как тогда подо мной подожгли хворост. Как я там стоял и горел потихоньку. Сам же знаешь, обычно на кострах люди задыхались, вот и я ждал этого «счастливого» момента. Ждал смерть. Страшно, знаешь ли, было. Ведь решить это одно, а воплотить в жизнь – другое. Но я осознанно на это пошел, и тогда просто хотел, чтобы все закончилось поскорее.
Я замолчал, чтобы перевести дух, и вдруг улыбнулся. Даже для меня самого это стало абсолютной неожиданностью. Не знаю почему, но я улыбался. Даже нет, скорее это была ухмылка. Точно такая же, с которой я резал пленных серых в своих кошмарах.
– Я жаждал смерти. Вот только у старушки с косой имелись, видать, другие планы, – с нездоровым энтузиазмом продолжил я свой рассказ. Я и сам понимал, что это уже ненормально, но остановить попросту не мог. – В тот день она решила устроить себе выходной. Сколько бы я не ждал, сколько бы не молился о ее приходе – смерть все не шла. Уже не осталось сил откашливать дым. Уже от жара лопнули и вытекли глаза. Но я продолжал видеть! Видеть, как обугливается мое тело, как шипит на углях вытекшая из-под треснувшей кожи кровь. Но я все не умирал! Я продолжал чувствовать!!!
Воспоминания вспыхнули сухим порохом и погасли. Внутри осталась лишь пустота.
– А потом костер постепенно погас, – устало продолжил я. – В полной мере насладившись зрелищем, толпа разошлась. Но и это был еще не конец. Спустя какое-то время на пустой площади кто-то появился. Видел я тогда, мягко говоря, отвратительно, поэтому далеко не сразу узнал его. Лишь когда он подошел вплотную и заговорил, я понял, кто это. По голосу. Рангар, чтоб его!.. А сказал он примерно следующее:
Война идей начнется скоро и пораженье мир сулит, Обеим сторонам раскола, в ней даже смерть не победит. Исчезнут все исчезнет каждый, исчезнет мир в кровавой мгле, И даже демиург не властен над тем, что тонет мир в огне. Но все же есть одна надежда, чужой, что в мир этот пришел, Он мог бы прекратить ту бойню, когда бы страх свой поборол. Когда поймет он правду эту, то вступит в бой чужих богов, И растоптав сомненья в сердце, у смерти примет он покров. Отдаст он жизнь свою-чужую, чтобы потомков защитить,
– Знакомый стишок, правда? Так вот, оказывается, там еще три строчки были, – я на несколько мгновений задумался, припоминая их, и закончил пророчество:
А после чашу яда примет от тех, с кем он пытался быть, Разрушив стены той темницы, где дух мятежный взаперти Он в час заветный возвратится, чтоб навсегда потом уйти.
– Забавно. Но еще он говорил что-то о большой крови, и о том, что мне все равно пришлось бы уйти. Складывается такое ощущение, что я все время плясал под его дудку и позволил себя сжечь тоже с его подачи. Впрочем, и это мелочь. Ненавижу я его за другое! – думая о Рангаре, я опять начал злиться. – Знаешь, еще несколько минут до этого я был абсолютно уверен, что нет ничего больнее, чем когда тебя заживо сжигают. Как же я ошибся! Этот выродок вонзил мне ладонь в грудь и вырвал сердце. А в нем оказался знакомый нам с тобой драгоценный камушек, способный исполнять желания. И когда душа теряет связь с настроенным на нее артефактом – вот что по-настоящему больно.
– То есть ты невзлюбил Рангара за, то что он забрал у тебя то, о чем ты даже и не подозревал? – приподняв одну бровь, недоверчиво спросил Второй.
– Ты это я. Вот и скажи: могу я возненавидеть человека за подобное?
– Сомнительно. Весьма сомнительно. Но тогда я не понимаю причины…
– И откуда у тебя эта идиотская привычка не дослушивать до конца, – деланно всплеснул руками я, перебивая его. – Дослушал бы до конца – не делал бы глупых предположений.
– Значит, у истории есть продолжение?!
– Нет, я сразу после этого перенесся в острог. А тебя святой дух на пару с богом Отцом смастерили! – саркастически буркнул я. – Не перебивай, дятел, если хочешь услышать все. Я смерил его подозрительным взглядом и, откашлявшись, продолжил:
– Надругавшись над моими останками, он спокойно удалился. Хотя кое за что стоит сказать ему спасибо. Боль вывела меня из апатии, в которой я пребывал, и заставила организм начать спешно восстанавливаться. Вскоре я вновь смог двигаться. Сотворив портал в самое безопасное, как я считал, место, я, не раздумывая, нырнул в него.
– Ты хотел прыгнуть в цитадель? – уточнил «клон».
– Само собой. Только вместо нее оказался в прекрасно изолированной камере. Правда, я совсем недолго оставался там один. Очень скоро меня навестил наш добрый друг настоятель. Только вместо того, чтобы помочь, он попытался добить меня. К моему счастью, с первого удара сделать он этого не сумел. А к его счастью, я был не в том состоянии, чтобы хорошо целиться, так что ему тоже удалось выжить. Как выяснилось позднее, камера была сделана из старого доброго подавителя магии. Поэтому просто свалить, куда подальше, я не мог. А восстановиться и уйти на своих двоих мне не давали големы, которые едва ли не каждый час появлялись в камере и ломали мне кости. Большего они сделать не успевали, но и того хватало.
Меня передернуло от всплывших в голове картин прошлого. Но я отогнал их прочь и упрямо продолжил.
– Идей, как выбраться наружу своими силами, у меня не было. Поэтому я решил организовать помощь снаружи. Ну а кто поможет мне как не я сам. Собственно, так и появился ты. Кстати, ребра мне для тебя было жалко, поэтому комплексные чары пришлось закладывать в мизинец. Хорошо хоть, я потренировался тогда на создании магических минометов, иначе не было бы тебя.
– Что?! – возмущенно выпучил глаза Виктор Два. Совсем как я на него недавно. – Ты для меня какого-то жалкого ребра пожалел?! Жадина!
– Поговори мне еще, и сам будешь остальное додумывать! – пригрозил я.
– Да что тут думать?! Через некоторое время тебя усыпили и перевезли подальше от чужих глаз. Вот и вся история.
– Ну и пшел вон с дороги, раз сам все знаешь! – рявкнул я на него. – Знаешь, как долго я не спал нормальным, здоровым сном. Сном, в котором ты сам меняешь реальность по своему желанию. Где ты не таишься в куче дерьма от патруля серых. Где не приходится смотреть, как бросают жребий – кому покинуть отряд, потому что иначе все мы умрем от голода. А ты тем временем стоишь в стороне и ненавидишь себя за то, что вынужден бросить своего подчиненного… да и просто друга. А еще в обычном сне, через неделю те, кому удалось выжить, не сходят с ума от голода и не пытаются отгрызть от тебя кусочек. Я хочу провалиться во тьму и очнуться лишь утром! Бодрым и веселым!!!
– Знаешь, – тихо произнес Второй, отходя в сторону. – Кажется, теперь я понимаю, за что ты так ненавидишь Рангара…
– Рад за тебя, – буркнул я, проходя в комнату и закрывая за собой дверь. По привычке подперев дверь шкафом, я не раздеваясь рухнул на кровать.
– Я хочу просто забыться, – ни к кому не обращаясь, в темноту прошептал я. – Просто забыться на несколько часов. И все…