Я вижу явственно, как на экране,
Чужой мне город. Утро. Воздух чист.
Колышет слабый ветер на каштане
Осенней бронзой испещренный лист.
Я вижу домик, штор кисейных мушки,
В парадной двери медное кольцо.
А солнце сыплет золотые стружки
На черепицы крыши, на крыльцо.
Поодаль церковь серого гранита,
Всходящий к небу каменный хорал.
Не кладбище ли там ветвями скрыто?
На чью могилу желтый лист упал?
О, пробежать вдоль памятников черных,
Среди могил, засыпанных листом,
Прочесть за копьями оград узорных
Все имена лежащих под крестом…
А между тем по липовой аллее,
Где свеж еще ночного ливня след,
Шагает почтальон. Ясней, светлее
Омытого дождями неба цвет.
Блестит на солнце желтый гравий влажный,
На листьях — капли крупные росы.
Уж скоро девять будут бить протяжно
На старой башне важные часы.
А домик спит, чуть сгорблен, уж неновый…
Из-за угла выходит почтальон,
И в сумке кожаной конверт лиловый
Медлительно отыскивает он.
Звонит в звонок, начищенный до блеска,
Стоит с письмом в руке, с моей судьбой.
Не колыхнулась в окнах занавеска.
Проходят дети с сумками гурьбой,
Проехала по улице двуколка…
Мгновений длительных тягучий ряд —
И горничная (белая наколка,
Румянец смуглый и лукавый взгляд)
Приотворяет дверь. Но я не слышу,
Ни голосов, ни слов не слышу их.
Бесшумно опускается на крышу
Сухая стайка листьев золотых.
Подходит любопытная соседка.
О чем так долго говорит она?
Бросает тень каштановая ветка
На лица их. Экрана глубина
Темнеет медленно. Но из тумана
Я слышу вдруг протяжный бой часов,
И шелест листьев старого каштана,
И удаляющийся стук шагов.
…………………………………….
Передо мной письмо, с которым вместе
В далеком странствии была душа.
А на конверте штемпель: — неизвестен —
И след лилового карандаша
Верба
Полотняные палатки,
На лотках — цветистый хлам,
Солнце яркие заплатки
Положило по стенам.
Солнце — в лужах под ногами
И на кончиках калош,
Солнце спорит с воробьями:
— Я ли, ты ль весну несешь!
И от солнца громче шутки,
Жарче праздничным сердцам,
Звонче яростные дудки,
Ярче ярмарочный гам.
Только рыбки золотые,
Растопырив плавники,
В банках — словно неживые —
Отупели от тоски.
А над ними гроздью вьются,
Разноцветны и пестры,
И упруго с нитки рвутся
Глянцевитые шары.
Блещут гладким, дутым боком,
Меж собой ведут игру.
Ах, сорваться б ненароком,
Разлететься на ветру!
У детей к пальто пришпилен
Вербный чертик шерстяной.
Взгляд и дерзок, и умилен:
Он справляет праздник свой.
И повсюду у палаток
Вербы, собранной в пучки,
Серо-белые мышата,
Серебристые пушки.
Вербе — веточке жемчужной,
Вербе — вестнице весны,
Слушать снега шорох вьюжный,
Первый робкий всплеск волны,
И базарной суматохи
Разнобойный, пестрый звон,
И молитвенные вздохи
У сияющих икон.
Шумят деревья
Я знаю, что деревьям, а не нам
Дано величье совершенной жизни.
Н. Гумилев
Как хорошо здесь отдохнуть от слов,
Никчемных, сорных, как иные травы,
От праздности, корысти, для забавы
Сплетаемых на тысячи ладов.
А здесь у каждого свой лад, один.
Не спутаешь сосны псалом тягучий,
Березы мягкий говорок певучий
С прерывистыми трелями осин.
Молчи и слушай песни о судьбе
Тех, кто не знает вольного кочевья.
Шумят простые, мудрые деревья
О вечности, о верности себе.
В лесу
Учись у них — у дуба, у березы.
А. Фет
Жаркий день в лесу еловом,
Воздух движется едва,
Над сквозным ветвистым кровом
Облака и синева.
Бусы красные брусники
По-осеннему ярки,
В каждой грозди солнца блики,
Розовые огоньки.
Луч скользит по хвойным гривам
В мох, где прячется слегка
Темя темное с отливом
Крепкого боровика.
Изобилие земное,
Множество простых чудес.
В томном августовском зное
Дышит летним ветром лес.
Тяга медленного роста.
Созерцанье. Тишина.
Все так мудро и так просто:
Стой, расти, судьба одна.
В небо ель ушла вершиной,
И вокруг нее густой
Запах леса муравьиный —
Хвойный, солнечный настой.
«И кресло у окна наискосок…»
И кресло у окна наискосок,
И в тишине залетный ветерок,
И солнце цвета спелого томата
В счастливой завершенности заката…
Родной, незабываемый уют
Медлительных, несчитанных минут.
…В окно плывет вечерняя прохлада
И свежий запах политого сада.