«Легко, блаженно дышится…»
Легко, блаженно дышится
На розовом лугу.
Ромашки чуть колышутся
На райском берегу.
И ветер вьется розовый
В мечтательной игре
По рощице березовой,
По клеверной горе.
И только даль закатная
— Багряный жар вдали —
Лишь небо необъятное,
Да плавный склон земли,
И розовыми травами
Обвеянный простор,
И с розовыми главами
Высоких туч собор…
На всем очарования
Нежнейшей розы цвет —
Закатного сияния
Блаженный, краткий бред.
«Душный вечер. Пахнет сеном…»
Душный вечер. Пахнет сеном.
В листьях ветер шелестит.
Стогом розовым и пышным
В небе облако стоит.
Будет ночью томный ветер
Темной птицей петь в саду
И тревожными крылами
Сквозь листву качать звезду.
Пробежит по зыбким листьям
Смутных шорохов волна,
И порывисто задышат
Занавески у окна.
Будет веять беспокойно
В окна душное тепло,
Будет бабочка ночная
Долго биться о стекло.
И в старинном туалете
Отразится в поздний час
Свеч взволнованное пламя
И огонь бессонных глаз.
У моря
С. А. Риттенбергу
I. «Был день у моря, и вечер у моря…»
Был день у моря, и вечер у моря,
И ночь на морском берегу.
Был солнечный ветер, в синем просторе
Купавшийся на бегу.
А после заката, что плыл над водою
Багрянцем на мокром весле,
Был ветер стремительный, с бледной звездою
На длинном, туманном крыле.
Был ветер, летевший в раскрытые руки,
Был шум широкой волны,
И голосом друга после разлуки
Был гул морской глубины.
И сердце хранит: на пляже пустынном
Бессмертных волн разговор,
Над счастьем моим, над берегом длинным
Огромный летящий простор.
II. «Качались, мотая черной хвоею…»
Качались, мотая черной хвоею,
Тяжелые ветки сосны,
И пахло смолой и сухой чешуею
От желтой рыбацкой луны.
По дымному морю лунной дорогой
Взволнованный ветер летел,
И веяло с юга душной тревогой,
И тучей край неба темнел.
Вздымались порывисто легкие сети,
Развешанные на шестах.
Задев их крылом, скрывался ветер
Непойманной птицей в кустах.
И снова летел он, взрывая море,
Неверный, ласковый друг,
Непойманным счастьем в лунном просторе
Выскальзывая из рук.
Август
На темном дереве буфета,
На белых изразцах печей
Дрожат закатные отсветы,
Густое золото лучей.
На этажерке отблеск алый,
Тюль на окне огнем сквозит,
И в темной вазе флокс повялый
В сиянье розовом горит.
В саду — предчувствие тревоги,
Осенних горестных потерь.
Печальный август на пороге
В распахнутую веет дверь.
…О ночи, об огнях созвездий
В сырой, холодной тишине,
О старом доме, об отъезде,
О завтрашнем последнем дне…
А кресла в расстановке чинной
Как будто думают о том,
Как им в нетопленой гостиной
Стоять всю зиму под чехлом.
Отъезд
Моей матери
Из комнаты моей, крестясь, выходим.
В последний взгляд стараюсь все вобрать.
Грустны цветы при пасмурной погоде:
Им — отцветать, мне — уезжать.
Последний раз тропинкою к воротам.
Покинутый сереет в роще дом.
Сейчас он скроется за поворотом
Воспоминанием и сном.
И день за днем, звено к звену в цепочке,
Сомкнутся вновь в нерасторжимый круг,
И будут лишь письма косые строчки
Нести тепло родимых рук.
Разлука нарастает мерным гулом
Автобуса стремительных колес,
И вот уже в лицо мое пахнуло
Волной бензина, пыли, слез.
Дом
От сырости, от старости
В морщинках мелких дом.
Осенний ветер в ярости
Всю краску сбил дождем.
Но по стенам некрашеным
Разросся виноград,
В цветном окошке башенном
Горит густой закат.
Закат сгорает розовый,
И старый дом грустит,
И желтый лист березовый
Над крышею летит.
А ночью, ветром сдвинутый,
Навстречу облакам
Плывет мой дом покинутый,
И шпиль, как мачта, прям.
Плывет в осеннем холоде,
Под сосен долгий стон
Ко мне в далеком городе
И в мой вплывает сон.
Осенняя улица
Асфальтовая мостовая
В разводах мокрых огней,
И катится дробь дождевая,
Подпрыгивая, по ней.