О как прекрасен вечер в полях
на широкой открытой земле!..
Жизнь продолжается
Черные ветки на голубом.
Утренним солнцем зажженный дом.
Холодно, очень холодно мне.
А все-таки дело идет к весне.
Будет весна с горячим лучом,
Будет весна с гремящим ручьем,
С листиком узким — резные края —
Настанет весна. Моя, не моя?
Если мне даже не будет дано
Выглянуть утром весенним в окно,
Будет весна для глаз не моих,
Для многих, для разных, для глаз живых.
…Птицы поют на кудрявых ветвях,
Дети играют в зеленых садах.
Жизнь продолжается, жизнь жива!
От этого легче. Хоть это слова.
«Спросят в конце дороги…»
Спросят в конце дороги:
— Что же ты в жизни нашла? —
В быстрой пытливой тревоге
Переберу все дела,
Пересмотрю все итоги.
Утренний воздух свежий,
Полдня звенящий зной,
Вечер на побережье,
Ветер смятенный ночной —
Всё это было со мной.
Всё обаянье, томленье
— розовые облака —
Жажда без утоленья,
Сила без примененья…
Вот, опустилась рука.
Знаю, даются недаром
Острые шрамы судьбой.
Знаю, что после удара
Надо встать над собой
Раненою, но прямой.
Выше подняться, и снова
Выше по круче идти.
Выше и даже без зова
Голоса неземного.
Так до конца пути.
СТИХОТВОРЕНИЯ, НЕ ВОШЕДШИЕ В СБОРНИКИ
Без продолженья
I. «Это счастье слишком тяжело…»
Это счастье слишком тяжело,
Тяжело для непривычных плеч.
Отчего же тяжестью легло
Это счастье необычных встреч?
Отчего пугает слишком яркий свет?
Оттого что счастью продолженья нет.
II. «Счастье должно быть без продолженья…»
Счастье должно быть без продолженья,
Как остановка в пути коротко.
Равное жизни одно мгновенье
Сердцем запомни и скрой глубоко.
Тронулся поезд, и замелькали
Облачные, голубые мосты,
Солнечный полдень, закатные дали,
Долгий туннель ночной темноты.
Так же по рельсам, обратно ведущим,
В сумрак уносится поезд другой,
Так же сопутствует окнам бегущим
Темное небо летящей звездой.
В разные стороны — разные воли.
Быстро по рельсам уходят года.
Светится сердце, в пустынном поле
Память о счастье, живая звезда.
На смерть П.В. Вилькена
Ночь. Облаков нагроможденье.
Волны тяжелое паденье.
Звезда, растущая вдали,
И тень покинутой земли.
На палубе — как изваянье.
Печаль и доблесть — достоянье:
Нежнее снега седина
И на груди все ордена.
Мундир парадный. Треуголка.
Наплечья золотого шелка.
Как мрамор, строгие черты.
А спутник — ветер высоты.
Растет звезда из тьмы пространства
В великолепии убранства
Троящихся, цветных лучей,
Как сквозь слезу огонь свечей.
И где-то, в страшном отдаленье,
Сквозь облака, сквозь дым и пенье
Невнятный шелест голосов:
…а похороны в пять часов…
«Кричат на улице, играя, дети…»
Кричат на улице, играя, дети,
И в окна веет свежая весна.
Пройдет когда-нибудь, как все на свете,
И эта безысходная война.
Но уж не теми смотрим мы глазами
На года вечный кругооборот.
Мы видели развалины и пламя,
И пепла тусклого на всем налет.
Душа скорбит, и жизнью воскрешенной
Навряд ли мир развеселит ее.
Скорбит душа, как Лазарь искушенный,
Познавший смерть и снова бытие.
«Эстрада пуста, и музыка не играет…»
Эстрада пуста, и музыка не играет.
Ветер перелистывает брошенные ноты.
Неуклюже застыли на улицах трамваи
В сиянье вечерней беглой позолоты.
Все люди спустились в глухие подземелья.
И тайною жизнью живет аллея,
В ней дышат только цветы и деревья
Да облака над лицами плывут, розовея.
И ветер тихонько говорит с цветами
О счастье, о нежности, о расцвете, о чуде,
Он говорит о счастье такими словами,
Каким удивились бы, наверное, люди.
Но люди не слышат в черном подземелье,
Людям мерещатся огненные драконы.
И небо пылает в закатном веселье,
И облака задевают крыльями балконы.
Радуга
Рекой раздвинутые берега
Не могут в луг один соединиться.
Но над рекой — извилистой границей —
Порой сияет радуги дуга.
Свой край один в пространство оперев
И перекинув край другой за реку,
Она берет всю землю под опеку,
Когда грозы утихнет шумный гнев.
Не мост для переходов и коней,
Для перевозки будничного груза,
А знак небесный мирного союза,
Союза всех цветов и всех теней.
«Новый журнал». Нью-Йорк. 1962, № 70.