III. «Ну полно же, сердце, ребячиться…»
Ну полно же, сердце, ребячиться,
Пора тебе взрослым стать.
Не беда, что сегодня плачется,
Улыбнешься опять.
Мои брови тоже нахмурены,
Пепельница полна,
И в комнате очень накурено.
Это твоя вина.
IV. «Сердце, сожмись в комочек…»
Сердце, сожмись в комочек,
Тише кровинки мерь.
В жизни твоих полномочий
Не признают теперь.
Прячут тебя под платьем,
Прячут под слоем слов.
Только в долгом объятье
Вслушиваются в твой зов.
Если же нет горячих
Нежных и нужных рук —
Бедный мышонок мой, прячься,
Чтобы не выдал стук.
V. «Ну как-нибудь мы проживем…»
Ну как-нибудь мы проживем,
Не как другие, а по-своему,
С моим нахмуренным лицом,
С твоими, сердце, перебоями.
Раз счастья нам не суждено,
Довольны будем самой малостью,
И в сущности не все ль равно:
Любовью жить нам или жалостью.
Колыбельная
Спи, моя девочка маленькая,
Алая моя коралинка.
Хрупкая моя бусинка,
Крошечная, малюсенькая,
Родинка моя, ненаглядинка,
Сладкая моя виноградинка,
Воркотунья моя гулинька,
Шалунья моя капризулинька…
Не буду пугать тебя букою,
Я сказкой тебя убаюкаю:
О месяце — золотом мячике —
И облачке — белом зайчике…
……………………………………
Ах, нет тебя, дочка, и не было,
Это сердце тебя потребовало.
Выдумало тебя и нянчится,
Зато хоть ночью не плачется.
Дождь
За каплей капля с крыши в желоб,
С листа на лист и с листьев наземь.
Воркует сизый дождь, как голубь,
Полузакрыв глаза в экстазе.
В изнеможенье нежном тужит
И машет влажными крылами,
И брызжет, брызжет жемчугами
На стебли, стекла, листья, лужи…
Шуршит листва промокшей шалью,
Шумит широкою печалью.
Звеня, ползут по стеклам струи,
Тоскуя и взыскуя всуе.
«Нажми педаль: не ту, что длит, возносит…»
Нажми педаль: не ту, что длит, возносит,
А ту, что тушит.
И слушай,
Как гаснет замшевый короткий звук,
Глухой, как сердца стук,
Которое уж ничего не просит.
Так — кануть, утонуть, сорваться в бездну,
Исчезнуть
Под черною волной.
Один последний выход
Для тех, чье слово — «звук пустой»:
Да будет тихо.
«Был голос с неба: — выше, выше…»
Был голос с неба: — выше, выше,
Еще последняя ступень —
И будет в радостном затишье
Преображенный, новый день.
Но сердце колоколом билось,
Тяжелым звоном все глуша,
И призывала смерть, как милость,
Им побежденная душа.
Изнемогая от усилья,
Едва я слышала в жару —
Шумят невидимые крылья,
Шумят, как листья на ветру.
Ничья рука не помогла мне,
И не звала я никого.
Я сердце бросила на камни
И наступила на него.
……………………………………
Стою на солнечном пороге.
Легка душа моя, светла.
Сама собою мне под ноги
Ступень последняя легла.
Что знаем мы?
Что знаем мы, бродя среди могил,
О сумрачном глухонемом покое
Тех, кто земле земное возвратил?
Не их ли вздохи в ветровом прибое,
Не их ли тени в длинных прядях мглы?
Что знаем мы! Метель заносит плиты…
Не им ли пенье вечное хвалы,
Не мы ли, здесь живущие, забыты?
И ангела чугунного крыло
В снегу легчайшем — райском оперенье —
Не дрогнет ли нежданно и светло
Навстречу ветру в радостном паренье?
Карусель
Ходит в звонах изнывая,
Пыльным ветром обдувая,
Заводная, круговая,
Расписная карусель.
Едут звери, едут кони
В размалеванной попоне,
В заколдованной погоне,
Едут дети, бьют в ладони…
Мимо, мимо, не догонишь,
Не приблизишься, не тронешь,
Только голову уронишь
В балаганный, мутный хмель.
Едут кони разной масти,
Заводной машины части,
Машут кисти, пляшут снасти,
Мимо, мимо лица, пасти…
Ах, скорее, поскорее,
Чтобы ветер был острее,
Ты кружи, крути пестрее,
Разноцветная метель.
Больше гонки и приманки!
Без заминки, без стоянки,
Чтоб не слышали шарманки,
Чтоб не видели изнанки,
Чтоб любили все живую,
Золотую, голубую,
Круговую, роковую,
Вековую карусель.
В лавке часовщика
…Где сердце — счетчик муки.
Ин. Анненский
Странный стрекот, быстрый, мелкий,
Торопливый, ровный бег.
А медлительные стрелки
Словно замерли навек.
Сух, отрывист, дробен, четок
Многих маятников стук,
Металлических чечеток,
Звонкой стали ломкий звук.
Но их тиканье нестройно,
Ходят все они не в такт:
Тот торопит неспокойно,
Тот задерживает шаг.
Так и сердце темной кровью
Бьется с близким сердцем врозь.
Хоть и связаны любовью,
Но биенье не слилось.
Бьются розно, бьются рядом
В муке колющих синкоп.
О, беспомощные взгляды
И рукой закрытый лоб…
Лучше сердце заводное,
С цепкой поступью колес,
Без мечты и перебоев,
Без томленья и без слез.