Удерживая пистолет на уровне талии, Нелл вышла из спальни и оглянулась по сторонам: миска с фруктами, репродукция «Герники» на стене, расщепленная входная дверь. Его нигде нет. Она подошла к окну. Маляр, пустивший ее в дом, как раз шел на улицу, но его микроавтобуса она не заметила.
Нелл спряталась в нише кабинета и снова позвонила Клэю, теперь уже со стационарного телефона.
— Жарро, — ответил он после первого же гудка.
— Клэй? — Она все же выдала себя, тихонько всхлипнув.
— Да? — ровным, безучастным голосом сказал он.
Нелл постаралась, чтобы ее тон соответствовал:
— Приезжай сюда.
— Куда?
— Он… он забил ее до смерти.
— Что?
Она начала рассказывать, что произошло, но не успела поведать и половины, как он прервал невнятный поток слов.
Голос его изменился.
— Запрись в ванной. Я уже выезжаю.
— Но…
Трубку повесили.
Запереться в ванной? Жутковатая идея. Нелл предпочла остаться на месте, возле телефона. Через пару секунд взгляд ее упал на цифровой диктофон, примерно три на два дюйма, несколько купюр и записку.
«Привет. Пренес диктафон. Цифровой. Послушай интирвью с ночальником».
Неверной рукой Нелл взяла диктофон. Нажала кнопку «прослушать».
Говорил Клэй.
— Тс-с-с. — Из крохотного динамика донесся легкий всплеск — и в нос Нелл, находившейся в квартире с включенным кондиционером, тут же ударил гнилостный запах Бернардина. — И кто же попадет в твой список?
Заговорил Дюпри. Нелл вздрогнула, услышав его голос.
— Не знаю.
Клэй: Может быть, я? Я попаду?
Дюпри: Не хотелось бы причинять тебе неудобства.
Клэй: Что ты, никаких неудобств. Хочешь взять у меня интервью? Прямо сейчас?
Дюпри: Я… эм… не готов.
Клэй: Не стесняйся. Чем ты рискуешь?
Дюпри: Спасибо за предложение. Но, может, как-нибудь в другой раз?
Клэй: Как скажешь. Но я считаю, что тебе придется проявлять больше агрессии, чтобы стать настоящим писателем.
Дюпри: Я постараюсь.
Клэй рассмеялся, и его смех — такой непривычный — поверг Нелл в ужас.
— Забавно все сложилось…
Дюпри: Да?
Клэй: Сижу тут, значит, поучаю тебя, как писать книги… А ведь я совершенно уверен, что тебя ждет головокружительный успех.
Дюпри: Да?
Клэй: Никаких сомнений. Взять хотя бы твое интервью — теперь-то я понимаю, что это было интервью, — с моей женой…
Дюпри: Интервью с твоей женой? Я не понимаю, что… — Что-то глухо ударило, Дюпри закричал от боли. Тяжелый удар; Нелл безошибочно поняла, что Клэй вынул пистолет и ударил Дюпри, как тот ударил ее. И у нее в руке тоже был пистолет. Цивилизованный мир набирал обороты.
Клэй: Будь осторожнее. Интервью.
Дюпри: Можешь называть это интервью. — От боли он заговорил как-то пискляво. — Но она сама ко мне пришла.
Клэй: И что дальше?
Дюпри: Извинилась за все, что произошло. Я сказал, чтобы она не переживала.
Клэй: Как ты ей об этом сказал? Повтори дословно.
Дюпри: Так и сказал: не переживайте. Я вас прощаю.
Клэй: Ты ее простил?!
Дюпри: А почему нет? Это ж было… достоверно.
Клэй: Что «это»?
Дюпри: Опознание. Конечно, она огорчена, хочет узнать, как это случилось и все такое…
Клэй: И чем ты ей помог?
Дюпри: Да ничем. Сказал, что людям свойственно ошибаться.
Клэй: И все? Людям свойственно ошибаться?
Дюпри: Ага.
Клэй: А что насчет пленки?
Дюпри: По правде говоря, я об этом ничего, считай, не знаю. Этим занимались мои адвокаты.
Клэй: Значит, ты не делился с моей женой никакими теориями?
Дюпри: Ни единой. Кроме одной: людям свойственно ошибаться. Понимаешь, начальник? Я просто хочу двигаться вперед.
Нелл снова услышала какой-то приглушенный звук — возможно, Клэй спрятал оружие в кобуру.
Клэй: Правильное решение. Ты должен запомнить только две вещи, Дюпри. Первое: Бельвиль тебе не подходит. И второе: книга не поможет тебе двигаться вперед. Усек?
Дюпри: Ага.
Ключ повернулся в замке зажигания, взревел мотор.
Клэй: Пошел вон.
И после долгой паузы:
— И третье — но это так очевидно, что и говорить незачем.
Дюпри: Да?
Клэй: Если ты еще хоть раз увидишься с моей женой, заговоришь с нею, установишь хоть какой-то контакт — я тебя убью.
И воцарилось молчание. Нелл не могла ничего понять. Когда это произошло? Ей нужно было составить хронологическую таблицу, вплоть до событий двадцатилетней давности. Но что еще важнее, ей нужно было заново обрести равновесие, поскольку от грубости Клэя у нее земля зашаталась под ногами. Услышав его голос на этой записи, она наконец поняла, что он и впрямь способен на убийство. И это еще не конец: вранье Дюпри ее тоже огорошило. Он отнюдь ее не простил, тогда зачем же было врать Клэю? И насчет теорий — будто бы он не делился с ней своими соображениями на этот счет?… А как же та сцена, когда они с Клэем разговаривали в камере? «И когда тебя посадят, она, надеюсь, будет мне благодарна. Уж больно симпатичная девчонка».