— Мама?
Нелл листала альбом, быстро переворачивая страницы. Все фотографии стали такими, как первая, или даже хуже. Все погибло.
— Я не понимаю, — сказала Нора, в отчаянии заламывая руки. — Ведь сюда, на возвышенность, наводнение не добралось!
Но электричества не было целый месяц. А значит, не работал и кондиционер.
— О боже, — прошептала Нелл. — Электричество не…
— Вот дерьмо! — воскликнула Нора и выбежала из комнаты. Нелл хотела было догнать ее, но тут зазвонил телефон. Подумав, что это, должно быть, Клэй, она сняла трубку.
Но это оказался не он.
— Надеюсь, я не помешала, — сказала Ли Энн.
— Конечно же помешала! — рявкнула Нелл. — И мне нечего тебе сказать.
— А тебе и не надо ничего говорить. Я хочу, чтобы ты послушала.
— Что?
— Мое интервью с Элвином Дюпри. Его напечатают в завтрашнем номере.
— Но он не дает интервью.
Ли Энн рассмеялась. Короткий, глухой, самодовольный смешок.
— В нашем бизнесе это называют «эксклюзивчик». Я только что от него.
— А где?…
— Где мы встречались?
— Да.
— Пока что его поселили в отеле «Амбассадор», — сказала Ли Энн. В комнате, в которой она находилась, раздался телефонный звонок, затем еще один. — Готова? «“Я ни с кем не хочу ссориться”, — заявил Элвин Дюпри через считанные минуты после того, как вышел из здания городского суда свободным человеком. Решение суда, к слову, ошарашило многих опытных наблюдателей». — Ли Энн сделала паузу. — Черт, надо бы сократить. «Мистер Дюпри провел двадцать лет в Центральной тюрьме штата по обвинению в убийстве, снятом сегодня судьей Эллой Томас. “Я умиротворен”, — сообщил мистер Дюпри нашему репортеру в эксклюзивном интервью, взятом в одном из ресторанов города. Во время своего первого обеда на воле мистер Дюпри заказал чизбургер с картошкой фри и очень сладкий кофе. Отвечая на вопрос о потере глаза, на месте которого теперь повязка, очевидно породившая его тюремное прозвище Пират, бывший заключенный сказал лишь одно: “Могло быть и хуже”. Не утратил ли он надежду? “Надеяться надо всегда”, — прокомментировал мистер Дюпри. Задумывался ли он, почему реабилитирующая улика так долго лежала без дела в штабе полиции? “Ничего об этом не знаю”. Напомним, мистер Дюпри обвинялся в нанесении смертельного ножевого ранения молодому ученому по имени Джонни Блэнтон и обвинение большей частью базировалось на показаниях свидетельницы Нелл Жарро, девушки мистера Блэнтона, которая сейчас работает младшим куратором в Художественном музее Бельвиля и является законной супругой начальника полиции Клэя Жарро. На вопрос, каково его отношение к миссис Жарро, замеченной сегодня в суде, мистер Дюпри лишь повторил: “Я ни с кем не хочу ссориться. Люди ошибаются. Я хочу продолжать жить”»…
— Погоди, — оборвала ее Нелл. — А об этом обязательно упоминать?
— О чем?
— О моем присутствии на суде.
— А ты готова оспорить этот факт?
— Разумеется, нет. Но тебе обязательно нужно писать об этом в статье?
— Если это правда, то почему бы и нет?
Слова «На чьей ты стороне?» уже готовы были сорваться с губ Нелл, но в последний момент она остановилась.
— Разве это важно?
— Людям будет интересно.
— А как же мое право на конфиденциальность? Я присутствовала там как частное лицо.
— Это дело, самое что ни на есть важное, получило общественный резонанс, Нелл. И к слову о том, что интересно людям… Я могу процитировать твою реакцию на происшедшее?
— Нет.
Последовала пауза. Когда Ли Энн заговорила вновь, ее голос уже был голосом подруги, а не репортера.
— Надеюсь, ты не казнишься.
Казнится ли она? Эта подруга явно плохо ее знала. Нелл едва не рассмеялась, однако смех ее прозвучал бы омерзительно, и она предпочла сдержаться. Она промолчала.
— Я беседовала с одним экспертом по ошибочным показаниям свидетелей, — сказала Ли Энн. Послышался шорох мнущейся бумаги. — С профессором Урбана из Тьюлейна. Он заявил — дословно: «Воспоминания о преступлении подобны самому месту преступления — они амбивалентны и подвержены загрязнению». Конец цитаты.
Нелл не стало легче.
На другом конце провода опять воцарилась тишина, нарушаемая лишь бесконечными телефонными звонками.