— Плачь, маленький, — тихо произнесла она, проводя рукой по светлым взъерошенным волосам Кирсанова. — Плачь… Это полезно, это хорошо… Не стесняйся, родненький, не удерживай слезы… Вся первая боль так и вымоется из организма… Есть жизнь, а в ней есть смерть, малыш, и ничего мы с этим не поделаем… Плачь, родной…
К рыданиям мальчика почти тут же присоединилось громкое шмыганье носом откуда-то со стороны порога. Клавдия подняла голову и увидела замершего в проходе Мошкина. Не в меру расчувствовавшийся помощник народного избранника быстро отвернулся и утер глаза рукавом просторной рубашки. Безутешные рыдания Ивана начали постепенно затихать. Мальчик поднял голову, внимательно и все еще с грустным выражением лица оглядел окружающих его людей — так, будто увидел их только сейчас.
— Мама жива, правда? — прозвучал первый нерешительный вопрос.
— Жива. — Клава кивнула.
— И будет жива? Она не умрет?
— Нет, конечно! — Розгина постаралась, чтобы ее голос звучал как можно увереннее. — Раз ты приехал. Ты поможешь ей… Ну, вернуться.
Голубые глаза мальчугана пристально уставились на незнакомую, но такую добрую женщину. Ему хотелось ей верить, но на душе по-прежнему было неспокойно.
— Вы думаете, я смогу? — спросил он.
— Я знаю. — Клавдия уверенно улыбнулась. — Сможешь.
— А кто вы?
Розгина не нашла сразу, что ответить на этот прямой вопрос. Начинать объяснять мальчику, что она, дескать, с детства была знакома с экономкой их семьи Елизаветой Михайловной? Или… На выручку к тетушке пришел Федечка. Он тоже сел на диванчик по левую руку от Кирсанова и открыто улыбнулся.
— Друзья, — просто и безапелляционно ответил он.
Иван перевел на него напряженный взгляд опухших от слез глаз.
— Но и друзья вдруг могут умереть?.. — Похоже, он вновь начинал погружаться в прежнее состояние транса.
Розгин не мог этого позволить и слегка встряхнул мальчика за плечо.
— Закончили с этим, Иван. Поднимайся. Давай-ка чуть-чуть поживем. У меня самого батя чуть не погиб, но я ему пожить предложил, он согласился и выкарабкался. А ты как?
— Давай поживем… — машинально ответил Кирсанов, сам того не подозревая, что в точности процитировал Лавра, год назад передвигавшегося на кресле-каталке по больничному скверу.
— О! — тут же поддержал его Федечка. — Формула — верняк…
Санчо шумно высморкался в свой платок необъятных размеров и, тактично кашлянув, внес предложение с интонациями опытного дворецкого:
— Может, я чайку поставлю, господа?
Клавдия кивнула в ответ и тут же поднялась с дивана.
— Идем. У них такая техника на кухне — ты один не сообразишь, чего там нажимать.
— Дебила из меня не делай, Клав, — почти натурально обиделся Мошкин. — Плита — она и в Манхэттене плита, а не ракетно-стартовый комплекс…
Их беспричинное препирательство не успело перерасти в нечто большее. Ключ в дверном замке резко провернулся, и в квартире объявилась Лиза. Не разуваясь, она отбросила в сторону мятый плащ, уже висевший к этому моменту у нее на руке, и стремительно взлетела вверх по лестнице на второй этаж.
— Ванюша! — Она буквально просочилась между спускавшимися вниз Санчо и Клавой, даже не поздоровавшись с ними, и бросилась к Кирсанову-младшему.
— Лиза… — Мальчик тут же вскочил с дивана. — Ты есть?
Они встретились в центре кабинета и сразу ринулись в объятия друг друга.
— Куда ж я от тебя денусь? — ответила она с надрывом в голосе.
Клавдия вернулась на несколько ступенек.
— Только, пожалуйста, теперь без слез, — сурово предупредила она Голощапову. — Мы все знаем. И уже проплакались… — Розгина обернулась на своего бойфренда. — Санчо, кажется, ты хотел поухаживать за дамами и детьми?
— Ну, — неопределенно буркнул тот, не сразу врубившись, что, собственно, от него хотят.
— Чего стоишь тогда дубом? Лизавета Михайловна покажет, как зажигать конфорки.
— А я чего? — Мошкин снова шмыгнул носом. — Я пожалуйста.
Лиза заставила себя нацепить на лицо дежурную улыбку и отлепилась от своего воспитанника. Взяла его за руку и направилась к лестнице.
Последним на первый этаж спустился Федечка. Он задержался буквально на пару минут, позволив себе все-таки с интересом осмотреть местный интерьер.
— Здравствуйте. — Юноша остановился за спиной Елизаветы Михайловны и, когда та обернулась, вежливо представился: — Меня зовут Федей. Где тут у вас чашки? Вань!.. — Потомок Лавра взял инициативу на себя. — Помоги-ка мне накрыть на стол.