— Я здраво оцениваю то, что вижу, — фыркнула она, и в этот момент Андрей почему-то почувствовал себя очень маленьким. Почти крошечным нашкодившим ребенком.
— Что именно? — растерянно спросил он, озираясь через плечо.
— Твое болезненное одиночество. Твою болезненную никчемность.
Эти горькие и, откровенно говоря, где-то недалекие от истины слова матери стали последней каплей, переполнившей чашу семирядинского терпения. Он взорвался.
— Я женюсь на Ольге! — выпалил Андрей, отступая назад и хватая обеими руками раскалывающуюся голову. — Она овдовела.
— На Ольге? — Мама недоверчиво подалась вперед. — Это которая за Вову Кирсанова вышла?
Одурманенный хмелем и вселившейся в него безотчетной агрессией, Семирядин запрокинул голову и демонически расхохотался. Глаза его сверкнули.
— Нет больше Вовы Кирсанова! — огорошил он свою матушку.
На мгновение женщина испуганно вжалась в кресло, не зная, как отнестись к столь странному поведению сына. Складывалось впечатление, что Андрюшенька тронулся умом. Но затем, заметив, что он вполне нормален, произнесла, осененная неожиданной догадкой:
— Ты его убил? Признайся…
— Мама, что ты несешь?! — резко перебил ее Семирядин.
Андрей Матвеевич почувствовал, что сболтнул лишнего, но слово, как известно, не воробей, вылетит — не воротишь. Он попытался свести все к непринужденному разговору, но, видимо, забыл, кто перед ним. Обмануть родную мать не так-то просто. Особенно такую, как у него.
— Ну-ка, ну-ка!.. — Она снова поднялась с кресла и шагнула к нему, пристально прищурив глаза. Андрей попытался уйти. Не тут-то было. — Не отворачивайся! Я по глазам вижу — ты убил Володю.
— Опомнись!
— Нет, ну я просто знаю, — сказала женщина таким тоном, будто то, о чем она говорила, было действительно неоспоримым фактом. — Ты убил Володю из-за Ольги, совершенно не обдумав последствия.
— Все! — Семирядин слегка оттолкнул ее, прошествовал к журнальному столику и ухватил за горлышко бутылку сухого вина. Только тогда вспомнил, что она давно уже опустела. — Никто никого не убивал и ничего не обдумывал!
— Ну и напрасно! — Мама не слышала его. Она продолжала излагать собственное суждение на данный счет. Голос женщины уже звучал вполне спокойно. Она обошла кресло и облокотилась на его спинку. — Я очень хорошо помню Ольгу. Ни к чему было совершать преступление. Детская глупость. — Мать покачала головой. — Прости, сынок, но она за тебя не пойдет.
Семирядин опешил. Он все еще сокрушался насчет темы поднятого разговора и корил самого себя за болтливость, но последние слова матери по-настоящему удивили его. Проснулось чисто человеческое любопытство. Мама заявляла о позиции Ольги Кирсановой так непринужденно и в то же время категорично, будто знала ее лучше самого Андрея. А такого просто не могло быть. Рука с пустой винной бутылкой безвольно повисла вдоль тела, сигарета по-прежнему дымилась в зубах.
— Почему? — задал резонный вопрос Семирядин.
— Ей нужен мужчина. — Мама печально улыбнулась. — Чувствуешь разницу? Мужчина!.. Не ты…
При этом она приблизилась к Андрею и нежно погладила его по руке. Он вздрогнул, как от прикосновения какой-нибудь ядовитой твари, отбросил ее руку и отошел в сторону.
— С какой целью ты постоянно терзаешь меня? — Семирядин вынул изо рта истлевшую почти до основания сигарету и швырнул ее в раскрытое окно.
— Чтобы, хоть раз возмутившись самим собой, ты захотел кардинально изменить свою жизнь… — просто ответила мать.
Андрей тяжело дышал. Он был на грани. И в то же время он был полностью растоптан. Морально раздавлен. Семирядин вдруг понял, что не в состоянии больше терпеть ничего подобного. Ни от кого. Итог последних событий был выше человеческих сил и возможностей. За те считаные мгновения, что продолжалась повисшая в разговоре пауза и они с мамой стояли друг против друга без движения, он все обдумал. Проанализировал ситуацию и пришел к единственно верному, на его взгляд, решению.
— Хочешь ликера? — предложил он пожилой женщине.
— Разве что рюмку, — живо отреагировала она и тут же поспешила поправиться: — Большую. Того красного ликера с привкусом розовых лепестков. У тебя еще есть такой?
— Не успела выяснить сама? — улыбнулся Семирядин. Он пристальным взором окинул зажатую в руках бутылку сухого, прикидывая что-то для себя лично.
— До бара я не добралась, — честно призналась матушка и тоже позволила себе улыбнуться. Она искренне полагала, что ничего серьезного между ней и сыном не произошло.