— Красивее, — влезла влезла моя собеседница.
— Ну, тут-то всё очевидно… — я отмахнулся, не желая сбиваться с темы. — Не важно. Кто устоит против наших совместных усилий?
— Да уж, после ТАКОГО номера в Тофхельме мне ещё не скоро будут рады, — говорила она спокойно, но тон голоса у неё был грустным.
— Думаю, в Риверкроссе тоже останутся не в восторге от всей этой чехарды. Кто бы завтра ни вышел победителем, нам это ещё припомнят, и не раз.
— Хочешь сказать, мне это припомнят, — устало поправила меня Ноа. — Ты-то не менял сторону.
— Угу, не менял, — с усмешкой согласился я. — Зато успешно проморгал одного перебежчика, а затем принял тебя. Уверен, после завтрашнего спектакля мы вдвоем надолго засядем в первых полосах «Вестника Войны». «Соююз моллюска и предательницы», звучит, а?!
Откровенно пьяная Ноа подозрительно вгляделась в мои глаза.
— Тебе похоже вообще нельзя давать алкоголь. Ты и так редко бываешь адекватным.
— Ой, кто бы говорил! — возразил не менее пьяный я. — Дай сюда вино…
Завязалась борьба не за жизнь, а за бутылку, в ходе которой как-то само собой вышло, что Ноа оказалась лежащей на столе, а я сверху. Вселенная таких штучек никогда не прощает, поэтому именно в этот момент зашёл Леон Сайрас, чем-то очень взволнованный.
Установилась немая сцена: я на Ноа в характерной позе, граф, который на пару секунд забыл, зачем пришёл, в дверях палатки и витающее повсюду чувство неловкости, которое — ещё чуть-чуть — и обрело бы физическое воплощение.
— Мы просто дрались за бутылку вина, — отскочив от Кейтлетт на пару метров и оправив одежду, быстро оправдался я.
Пускай лучше Леон считает нас буйными алкоголиками, чем любовниками.
— Как скажете, — саркастично усмехнулся граф и доложил то, зачем явился в столь поздний час. — От наблюдателей пришло сообщение: в лагере «лунных» оживление. Похоже, что они собирают вещи.
— Значит, завтра утром они атакуют, — уверенно заявила Ноа, разом протрезвев.
— Значит, утро завтрашнего дня войдёт в историю, — добавил я, ощущая что меня-то вино так просто не оставит в покое.
Ловушка в горах
Если до этого основные боевые действия происходили возле реки «Королевская», что разделяла собой не только Риверкросс и Тофхельм, но и территорию Игр, деля последнюю на два примерно равных куска, то теперь моя армия двигалась на север. Родина Ноа и многих других «лунных» никогда не славилась красивыми пляжами, мягким климатом или хотя бы ровной местностью. Если этот мир создал бог, то, полагаю, Тофхельм он создавал на утро восьмого дня после страшного бодуна, используя те элементы ландшафта, которые остались после формирования остальной планеты.
Леса и болота, которые в изобилии встречались нам ранее, были ещё терпимы. Когда к этим двум элементам добавились холмы, жизнь хуже не стала, хотя ходить стало труднее. Но затем пошли скалы, ущелья и прочие горы.
Каждый день начинался с того, что Леон с несколькими помощниками отправлялись искать на окружающей местности тропинки, перевалы и скрытые проходы. Были тут, конечно, и дороги, которыми мы поначалу пытались пользоваться. Одна достаточно крупная и пара поменьше, которые змейками между гор танцевали по карте и шли на север. Однако в ключевых местах постоянно встречались места, обозначенные на карте, как «форт в честь кого-то там».
Первый такой мы брали со всеобщим воодушевлением и без особого труда. В целом это было интересное занятие, большую часть времени которого занимало изготовление осадных лестниц или простенького тарана. Форты «лунных» не представляли собой вершину оборонительной мысли. Чаще всего это была здоровенная квадратная башня, обнесённая стеной в два человеческих роста. Гарнизон таких редко был больше полусотни человек и вменяемого сопротивления многотысячной армии оказать конечно же не мог.
Второй форт удостоился чуть меньшего внимания, но взят был также быстро. Третий окинули злобными взглядами и тихими матюками, а его гарнизон просто из желания выместить злобу изрядно побили.
Седьмой по счёту форт мои солдаты со злости подожгли, но, к их огорчению, камень оказался не самым горючим материалом. Поэтому пришлось ограничиться множеством похабных надписей, самая крупная из которых принадлежала Гун-Гуну, и банальными разрушениями. Уверен, будь у моих подчинённых чуть больше времени, от форта бы и камня на камне не осталось.
Десятый форт солдаты штурмовали уже без моего участия. Нет, я не струсил, точнее струсил, но не перед противником, а перед собственными подчиненными, чьи мрачные взгляды показывали, что штурмовать десять укрепленных точек за одиннадцать дней — многовато.