Несколько же солдат вообще сделали нечто невероятное и, завидев Кейтлетт, вовсе побросали оружие:
— Мы не будем сражаться против своей командующей!
Я видел, как Ноа едва не засияла от этого жеста. Тебя могут оболгать в глазах тысяч, но если среди них останется хотя бы пяток верных — это всё нивелирует.
Воодушевленная этим, она понеслась вперёд с такой скоростью, что я едва за ней поспевал. Так же неожиданно Ноа и остановилась, указывая мне на что-то, валяющееся на земле.
Там лежал её недавний противник, который не успел даже среагировать на атаку. В руках он сжимал штандарт с изображением серого коронованного грифона — герб короля Тофхельма Хоакима Клыка.
— Значит, где-то рядом… — кто именно рядом она не успела закончить, так как «он» оказался пожалуй даже слишком рядом.
Король — это не Рейланд Рор, его в одиночку на поле боя никто не отпустит, даже если он будет сильно настаивать. При нём всегда должна находиться охрана, лучшие из лучших, именуемые королевской гвардией.
Один за другим из тумана к нам выступили четверо. От одного их вида мне очень сильно захотелось домой к маме. Здоровенные амбалы, целиком закованные в массивные чёрные латы и вооруженные двуручными клинками с волнообразным лезвием, чей удар не мог выдержать ни один щит или доспех.
Друг от друга они отличались исключительно шлемом. У каждого из них он был уникальным, и, разумеется, это был зверинец: волк, олень, медведь, рысь.
— Ноа Кейтлетт, ты обвиняешься в предательстве своей страны, дезертирстве, нарушении правил и традиций Игр. Тебе есть что ответить на эти обвинения? — крикнул гвардеец в «оленьем» шлеме.
— Есть, но отвечать я хочу перед королём! — с заметной растерянностью в голосе возразила Ноа.
— Пока мы стоим на ногах, этому не бывать, — ответил гвардеец решительно.
— В таком случае пускай боги рассудят, есть ли у меня право оправдаться перед его величеством.
— Да будет так, — согласился гвардеец. — Сталь рассудит нас.
Мне казалось, что это будет что-то вроде дуэли один на один, хотя Ноа была скорее одной десятой на фоне гвардейца, но остальные также приготовились к бою. Возмущённый этим, я схватился за меч:
— Эй, разве что честный поединок. Четверо на одного?!
— Сталь рассудит, — ответили мне из-под «медвежьего» шлема с заметной иронией.
Уже не в первый раз я заметил, насколько глупо судить о маневренности противника по его размерам. В суровой реальности, увы, Голиаф прихлопывал Давида, словно назойливую муху.
Гвардейцы двигались не столько быстро, сколько непредсказуемо. Один из моих двух противников, тот, что в «медвежьем» шлеме, начал свою атаку показательно неторопливо, но лишь затем, чтобы уже через секунду ускориться так, что даже если бы он промазал клинком, то всегда мог просто втоптать меня в землю.
От грустной участи меня спас опыт. С первых же секунд глядя на неторопливость соперника, я понял, что нужно драпать, причём прямо сейчас, иначе потом убегать уже будет некому.
Тут бы мне перейти в атаку, но противников-то у меня было двое! «Рысий» шлем не стал великодушно дожидаться, пока я разберусь с его коллегой, а сам перешёл в нападение, широкими взмахами оттесняя меня от напарника. Опасности эти удары представляли не большую, чем лопасти вертолёта — главное было под них не попасть. Парировать было чревато: я всерьёз опасался, что мой клинок подобное мог не пережить, а он мне ещё пригодится.
У Ноа дела обстояли лучше. Всё же она была куда меньше меня и ловчее. Поэтому также не имея возможности отражать удары, уворачиваться от них, она сражалась гораздо лучше.
Всё бы хорошо, да вот только победить таким образом у нас вряд ли бы вышло. Даже если один из гвардейцев открывался, мгновенно атаковал его напарник. Так, сменяя друг друга, они могли вести бой если не вечно, то гораздо дольше нашего.
Рассчитывать на помощь со стороны не приходилось: на моих глазах пара солдат из сорок второй полубригады попытались вмешаться. Гвардеец в «медвежьем» шлеме, предоставив развлекать меня своему напарнику, отправил их всех домой буквально за пару секунд короткой серией быстрых атак. Та же участь постигла ещё пятерых. После этого вмешиваться в наш поединок никто и не пытался.
Всему хорошему рано или поздно приходит конец. Я продержался почти минуту, избегая всех атак, но затем усталость и чрезмерное напряжение начали брать верх и посыпались ошибки. Сначала не рассчитав, я сделал слишком маленький шаг в сторону, этого хватило для того, чтобы меня не разрубили напополам, но и только. По моей кирасе, высекая искры и оставляя некрасивую борозду, скользнул кончик вражеского меча. Не успел я опомниться — и мне дали хорошую оплеуху стальной перчаткой, отправив в короткий, но зрелищный полёт.