— Конечно, пойдут, — не видя в этом чего-то такого, пожала плечами Кейтлетт. — Обе реликвии-то у них.
— Мне показалось, что Галлен хочет устроить там битву, возле Саума в смысле, — добавил Альт совсем тихо.
— Это объясняет, почему наш план такой дурацкий, — мгновенно сопоставило одно с другим Ноа. — Похоже старому петуху простой победы уже недостаточно, и он хочет заполучить звание спасителя отчизны.
— Хм, мы будем пытаться этому помешать? — Альт хмыкнул, размышляя, к чему это может привести. — Это будет означать, что нам нужно проиграть Рору. Дважды.
— Знаю, поэтому и не уверена, — сомневаясь, Ноа прошлась по палатке, а затем посмотрела на рапиру у себя в руках и погладила пальцем королевскую печать на рукояти. — Эту рапиру мне вручил король за прошлые Игры. К сожалению, я потеряла оригинальные ножны. На них была надпись: «Самой храброй и стойкой женщине Тофхельма».
— За ту битву в конце? — припоминая, что читал об этом в газетах, спросил адъютант.
— Да, мясорубка, шедшая с самого утра и до вечера.
Альт действительно читал об этой битве. Кейтлетт и Рор сражались практически целый день кряду. Обе стороны допустили целую кучу ошибок, особенно к концу дня, однако победила всё же Ноа, чьи войска оказались устойчивее солдат Рейланда.
— Это я к чему, — продолжила Ноа, — Галлен мерзавец, подлец и карьерист. Но он желает победы Тофхельму, пускай даже в своих интересах. Вставать на сторону Рора, только для того чтобы отыграться, будет неправильно. Мы солдаты, Альт, а не детишки. Это означает, что для нас долг перед родиной должен быть превыше личных обид. Даже если это означает сотрудничество с Галленом.
— Вряд ли он оценит вашу преданность, — въедливо отметил адъютант.
— Мне плевать на то, что Галлен оценит. Я служу не ему.
— Но подчинены вы ему, а он в свою очередь — эгоизму. До страны…
— Следи за языком. Ещё немного, ты и меня обвинишь в измене родине! — Ноа оборвала его на полуслове.
— Нет, ещё немного, и я обвиню в измене Галлена, — едко ответил Альт.
— Кому же?
— Своему эго.
— Хех, неплохо, — Кейтлетт оценила такой ответ улыбкой. — Можешь быть на сегодня свободен. Завтра жду тебя с самого утра на этом «докладе».
***«Безумие рождается в головах тех, кто не доверяет снам»
Закончив все свои дела в Яое, убедившись, что солдаты чем-то заняты, я возвратился обратно в наше расположение. Лагерь встретил меня какой-то странной тишиной. И дело было совсем не в том, что стояла поздняя ночь. Сегодня всем было не до сна. Те немногие люди, что остались в тылу на время битвы, расступались передо мной с виноватым видом и опускали глаза. Глядя на это, я хотел плохо пошутить, но сердце щемило от предчувствия чего-то ужасного.
Если не считать странной реакции на моё появление, внешне всё было в порядке. Тыловая жизнь текла своим привычным чередом: ругались кухарки, толстый прапорщик потирал в предвкушении ручки, думая, как получить напоследок жалование за всех погибших, носильщики понуро таскали туда-сюда ящики с захваченным скарбом.
Такая обыкновенная, привычная глазу и уху текучка лагерной жизни немного подбодрила меня: похоже, Кейла Ресса здесь не было. Однако ощущение тревоги и не думало меня покидать. Надо поскорее найти Миюми и расспросить её, что здесь произошло и почему народонаселение так подавлено.
Впереди показалась моя палатка. Внутри даже свет горел, значит, меня кто-то ждал. Живот в предвкушении заурчал, явно намекая, что этому «кто-то» неплохо было бы позаботиться об позднем ужине, ну или раннем завтраке.
— С победой меня! — сказал я, распахивая двери.
Увы, такая хорошая фраза ушла в никуда — внутри было пусто. Точнее, мне показалось, что пусто. Далеко не сразу я заметил в привычном бардаке, что вообще-то стул не должен лежать вверх тормашками, а на столе не место следам, словно его рубили чем-то острым. А ещё из-под него торчали ноги, будто там лежало тело.
Сердце моё пропустило сразу несколько ударов, когда я узнал обувь Миюми. Сзади подошёл кто-то из лагерных сидельцев, трясясь от страха и рассказывая:
— С-сэр, м-м-ы не успели чем-то помочь, он словно возник из ниоткуда… и сразу же исчез…
— Почему мне не сообщили? Почему не прибрались?! — накинулся я на тыловика так, будто это был сам Кейл Ресс.
— М-мы боялись, что вы разозлитесь на нас за вмешательство в ваши вещи. Ничего же не пропало, ну, кроме вашей адъютантки…
«Пропала» — вот как. Не убита, не погибла, а «пропала», будто это не она лежала вот там.