Я не справлялась.
Вспоминала себя, когда оказалась в тяжелом состоянии и как из него выбиралась. В общем-то по-разному, но для начала, со мной была, к примеру, Рини, матушка Фордис…
Но Данфер — мальчик. Я не всегда могла найти для него уместное слово, подсказать нужный совет. Ну а как разрешить мальчишеские разборки — совсем не знала и не понимала.
Эд Канер, муж Элодии, говорил, что это обычное дело и Данфер сам разберётся.
Я же переживала, не находила себе места и не находила решения проблемы.
А разговоров по душам больше не получалось. И я потихоньку начала впадать в отчаяние, видя, что с каждым днём Данфер как будто угасает.
— Я сам, — отвечал он на все мои вопросы, чем я могу помочь ему.
Собственно, сам он и разобрался. Совершенно по-мальчишески — банальной дракой.
Я сидела и краснела, хоть румянец и не особо был заметен на моих щеках, перед куратором Данфера. Оказывается, он умудрился подраться с главным задирой, но тем не менее и неформальным лидером класса. Несильно, но пострадали оба. Впрочем, это не освободило их от обоюдного наказания — уборки школьных дорожек от опавших листьев.
Однако результат драки в целом можно было назвать положительным: нападки на моего мальчика прекратились, его приняли за «своего» и больше не задирали. А когда наладились отношения со сверстниками, учеба тоже стала даваться легче.
Все это было хорошо, вот только я пыталась донести до Даника, что решать проблемы кулаками, а не словами — последнее дело. Подопечный кивал, но было ясно, что он оставался при своём мнении.
Вот если бы с ним поговорил какой-нибудь мужчина, который бы был для Данфера авторитетом. Увы, такого в нашем окружении не было.
За переживаниями за Даника, я совсем забыла о приглашении Сивины. Вспомнила, когда шла мимо оранжереи. Несколько дней раздумий и я решилась.
Мое прошлое представлялось мне камнем, который веревкой был привязан ко мне. Веревка была расслабленной, совсем не мешала, провисала, когда я стояла на месте. Стоило только начать двигаться вперед, пожелать что-то поменять в жизни, стремиться к этому, осуществлять, решать самой свое будущее — веревка натягивалась, камень двигался, но тяжесть мешала движению вперед. Как только я отпускала какое-то событие, не обязательно прощала, как было с Никласом, просто принимала, возможно, сожалела, но отпускала — кусок от камня отваливался, становилось легче.
Поэтому я и поехала к Натсенам.
Путь был не самый близкий, но я как раз укладывалась в то время, что Данфер находился в школе.
Я проезжала мимо владений эда Астела. Давно я туда не наведывалась. Однако успела узнать, что Звездочку все-таки продали. Не дождалась меня…
Экипаж обогнал всадник, показавшийся смутно знакомым. Стейнир? Или я сама придумала, слишком надеясь на такое совпадение. В любом случае окликнуть я его не успела — всадник стремительно удалялся. Мне до сих пор было стыдно за то глупое восклицание. Могла бы ведь и потерпеть расспросы Элодии и Банафрит. Или я сильнее испугалась собственной реакции? Мне безумно хотелось, чтобы он меня проводил и столь же сильно я этого боялась. Страх влюбиться — еще один кусок булыжника-прошлого. Вот только чем отколоть его? Вряд ли я еще раз встречу Стейнира. А жаль. Да и я, к тому же, так и не утолила своего любопытства: выше ли он меня? Рядом мы не стояли…
У него был совершенно пустой взгляд. Равнодушный, блеклый. Черные глаза больше не горели яркой обсидиановой глубиной. Они были тусклыми, как засохшая грязь на дне высохшей лужи. Если бы его увидел Данфер, то я уверена, она бы сказал, что Рун не холодный, и уж тем более не горячий. Никакой. Как усохшая деревяшка.
Он шел следом за мной и Сивиной и молчал. В то время как его сестра весело щебетала — рассказывала и показывала, как они здесь устроились. Веселость и разговорчивость Иви были напускными. Такое поведение для нее — неестественно. Младшая из Натсенов не любила привлекать к себе внимание.
В поместье многое поменялось, в особенностью по сравнению с тем, что я видела тут, когда была впервые.
Больше всего Сивина гордилась садом, которым занималась преимущественно сама.
— Сейчас в разгаре осень и, к сожалению, всего великолепия ты не застала. Вот как приедешь летом… — заверила меня Иви. Переубеждать и огорчать ее не стала.
Оказалось, что Рун кое в чем, но помогал Иви в саду, что несказанно удивило меня. Я обернулась к нему. Рун спокойно встретил мой взгляд. Даже улыбнулся, но улыбка — пустая, как будто безжизненная, совсем не красила его осунувшееся лицо. Он молча кивнул мне, указывая на свою сестру.