Мы с Иви остались в саду вдвоем. Рун пошел работать, а Исгельна вообще даже не появилась, чтобы поздороваться со мной.
— Я не знаю, что с ним делать… — вздохнула Иви.
Она бросила на меня взгляд полный надежды. Так обычно смотрят дети на взрослых, когда уверены, что те способны справиться со всем на свете. А ведь между нами разница всего в пару лет…
Я покачала головой. Если он сам не хочет дробить свой груз прошлого, слабая сестра точно не поможет, как бы ни старалась. И тем более я.
Иви поджала губы, отвернулась, как будто жмурясь. Она не плакала, но плечи ее поникли. Не то она ожидала.
Мои пальцы сжались в кулаки. На секунду мне показалось, что швы на перчатках не выдержат.
Младшая Натсен отошла от меня чуть подальше, подняла обломленный неизвестно кем цветок хризантемы и чуть задержала руку с бутоном у стебля. Иви вернулась на дорожку, а бутон, чуть покачиваясь, остался на стебле. Как так и было.
Я не сдержала удивленного возгласа.
— Вообще, Рун хотел дождаться моего двадцатилетия, но я его заверила, что справлюсь. А брат всегда верил в меня…
— Как давно?
— Как он вернулся насовсем. Иса не захотела убирать блок — у нее сил не очень много.
Мы дошли до скамейки и присели.
— Рун помогает мне с даром, обучает общим методикам. Он, понятное дело, мало разбирается в моей сфере. Да мне много и не надо. Основы-то я знаю, хоть и немного. Пока хватает и этого.
— Маг земли. Кто бы мог подумать?..
Я улыбнулась. Нет, в то, что Иви обладает именно этим даром, я вполне могла поверить. Достаточно было взглянуть как трепетно она относилась к растениям, как любила проводить время именно на природе. А вот в то, что Рун сам снимет блокировку…
— Он сам, — ответила Иви. — Правда, предложил сначала Исгельне.
Сивина зажмурилась, прижала пальцы к глазам и потом продолжила.
— Для него дар, и тогда, и уж тем более сейчас — опора, смысл существования, источник в том числе и душевных сил, стимул. Даже не мы с Исой. За что упрекать я его точно не могу и не буду. Поэтому Рун сейчас весь в работе. Знала бы ты, какую активную деятельность развела тут Иса, как только мы сюда приехали. Дом в считанные дни приобрел тот необходимый жилой вид. Потом она взялась за сад, но я не дала ей развернуться там. Прилегающие постройки, участок в целом… Она пыталась втянуть в это и Руна — он ведь так хотел навести здесь порядок. Вот только брат практически не выходил из флигеля — там находится его мастерская. Нам бы радоваться, что его дела налаживаются — работы, клиентов много, ведь он мастер, каких немного! Да и опасаться, что денег может не хватать, теперь уже не стоит… Если так и дальше пойдет, эти деньги девать будет некуда. И толку?! Зачем они, такой ценой?.. Даже Исе все равно на них. Наряды, украшения, экипажи… Зачем, если брат теперь и сам не живет? Иса хоть и упертая, но мне кажется, что долго она так не выдержит.
— Инеп все еще ждет?
— Я не знаю. Она не говорит об этом.
— Исгельне, значит, не удалось его привлечь к благоустройству поместья, а ты смогла брата… припахать?
— И то, только потому, что я в это время работала с даром, — ответила Иви. — Я ведь тоже пытаюсь его растормошить. Вот только уже не знаю, что делать…
И вновь это взгляд, просто удушающий меня своей мольбой.
— Я попробую с ним поговорить… — сдалась я.
— Спасибо! — выпалила Иви и порывисто обняла меня.
— Вот только вряд ли он меня послушает… — закончила я.
Рун не работал. Он сидел за своим рабочим столом и смотрел в окно. Обстановка в его кабинете мало чем отличалась от той, что была у Ровенийских.
— Тоже пришла возвращать меня к нормальной жизни? — спросил он язвительным тоном, что даже обрадовало меня. Эмоции — это хорошо.
— Нет. Разве я могу сказать тебе что-то новое, что ты ещё не слышал?
Рунгвальд хмыкнул, прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Меня никто не пригласил присаживаться, поэтому молча села напротив.
— Как у тебя дела? — так и не открывая глаз, спросил Рун.
— Отлично.
— Врешь же, — Рун открыл глаза.
— Ты тоже, наверняка, врешь сёстрам, что у тебя все в порядке и помощь не требуется.
— Уела, — протянул Рун и даже слабо улыбнулся.
— Мне кажется, я знаю в чем главная ошибка твоих сестёр, — не дождавшись вопроса, я пояснила: — они тебя жалеют, хоть и пытаются это скрыть. Вот только все равно видно же. Жалость, для такого мужчины как ты, сама по себе унизительна. Да ещё и постоянно напоминает о том, что ты потерял. Точнее кого.
— О своей жизни ты таких умных вещей сказать не можешь? В чужой же проще разобраться, так ведь? — вновь прорезались язвительные нотки.