— Добрый день, — бойко поздоровалась я и улыбнулась. И постарались сделать улыбку чуточку теплее, чем следовало.
— Добрый, — спустя минуту все же ответил Стейнир. Не сразу, потому что дожевывал пирожок.
— Спасибо, что купили у нас выпечку, — поблагодарила я его.
— Для доброго дела не жалко.
«И только?» — не спросила я.
Тут Банафрит освободилась, разобравшись с другим покупателем.
— Вкусные, да? Я же говорила, — заявила она.
— Да я и не сомневался, — ответил ей Стейнир.
— А все потому, что готовила их эдель Астари. Сама, — и засветилась довольством и гордостью за меня. Я же смущенно опустила глаза, как всегда радуясь, что румянца не видно.
Меня смущала сама ситуация, как будто помощница решила… сосватать меня, поэтому и расхваливала.
— Знаете, я, пожалуй, ещё возьму. Остались же? — вдруг поинтересовался Стейнир.
А вот это уже лестно. Теперь я смущалась по другой причине.
В результате он скупил все оставшиеся, что-то около двух десятков. Банафрит отпускала веселые замечания по поводу мужского аппетита, а я молча складывала пирожки в бумажный пакет. Вдруг боязно стало поднимать глаза на мужчину, встречаться с ним взглядом. Ладошки в перчатках, несмотря на довольно прохладную погоду, вспотели.
— Можно вопрос?
— Да, — все также не поднимая головы и продолжая складывать купленное в пакет, ответила я. Что же спросит, что же спросит?
— Зачем вам, эдель Астари, — подчеркнул он, — уметь так вкусно готовить?
Рискнула все-таки посмотреть ему в глаза. Он смеялся, не вслух, даже на губах улыбка не играла, но в глаза его улыбались. Я чуть не уронила пирожок.
— Эдель должны уметь готовить, — повторила я, когда-то сказанное мне эдель Фордис. — Тем более вкусно. Вдруг захочется побаловать… мужа, — я хотела сказать «близких», но произнесла другое.
— Конечно, мужа, — нейтрально повторил Стейнир. — Спасибо за пирожки.
— И вам спасибо, эдел Стейнир. — Он покачал головой. — Эд Стейнир, — исправилась я.
Вот только почему-то я ни капли не поверила. Выдавало в нем что-то благородное происхождение. Хотя, может я путала это с благородством поступков.
Мы распродали практически все, что было заготовлено. Ярмарка подходила к концу, поэтому мы начали потихоньку собираться.
— Ах вот вы где. Я думал вы будете представлять кружевные шали или вышитые платочки, — раздался голос, который я точно сегодня больше не хотела слышать.
— У вас есть ещё несколько минут, прежде чем мы пойдём к храму, — я вежливо улыбнулась, но губы плохо слушались. Улыбка, наверняка, вышла кривой. Надеюсь, все же не пугающей.
— А разве осталось из чего выбирать? — мастер, напротив, улыбался широко и почти дружелюбно.
— Остался один пирог с капустой и два яблоками. — Банафрит, не в пример мне, радушно общалась с эдом Йеннером. — Будете?
— С яблоками, оба. — Он кивнул, бросил критичный взгляд на пироги и спросил все с той же противной ехидцей в голосе: — Благородная эдель сама изволила их выпекать?
Банафрит хотела заверить, что дескать да и это я готовила. Однако это было неправдой. Я успела слегка сжать её руку, прося помолчать.
— Нет, моя помощница справилась с этой задачей лучше.
— Жаль, хотелось оценить именно вашу работу, — протянул мастер.
У меня чуть не вырвалось: «В другой раз. И другую работу».
— Опоздаем, — строго заметила Элодия.
Я посмотрела на видневшуюся и отсюда очередь у храма.
— Успеем. Все равно людей слишком много, — ответила я.
У меня был свой интерес — подождать, когда скопление желающих поделиться заработанным сегодня на ярмарке убавится.
Элодия со своей внучкой присоединились к нам. Они-то сегодня как раз и торговали вышитыми платочками и прочим рукоделием. Я тоже прикупила у них парочку.
— А в аукционе ты участвовать не собираешься? — недовольно спросила соседка.
— Я про него забыла…
— Оно и видно. Хоть бы платье повеселей выбрала!
— Не собираюсь я в этом участвовать! — вспылила я. — Да и кто меня там выберет. Простою статуей, попозорюсь…
Элодия и Банафрит обменялись странными взглядами.
— Глупая девчонка, — покачала головой соседка.
— Не буду говорить так про свою хозяйку… Хотя не могу не согласиться, — вторила ей помощница. — Все хорошо будет. Да и записали мы уже тебя.